Там, за горизонтом - Александр Сапегин Страница 36

Что за катаклизм затронул планету, по телевизору не говорили, оставив причины за скобками, как и то, что мир сумел удержаться на краю и не рухнуть напоследок в пропасть ядерной войны, из чего Михаил сделал вывод о выживании главных лиц, отвечающих за красные кнопки по обе стороны Атлантического и Тихого океанов, как и то, что они сумели каким-то образом связаться между собой и не прихлопнуть жалкие остатки цивилизации ядерными дубинками. Как предполагалось ранее, уцелели те, кто на момент трагедии находился глубоко под землёй или под водой – в метро, в шахтах, в тоннелях, на борту субмарин. Поднявшись из бункеров, военные, как единственная организованная сила, быстро взяли под контроль все доступные ресурсы и поставили в строй почти всех выживших в метрополитенах, споткнувшись на тысячах шахтёров и новосибирцах, отказавшихся признавать центральное правительство во главе с президентом.

Верховный главнокомандующий сам недолго продержался в этой роли. Стратократы штыками скинули гаранта с насиженного кресла, взяв верховную власть в свои руки. С голубого экрана не говорили о военной диктатуре, но право людей в погонах рулить остатками цивилизации не оспаривали. Знамо дело, зомбоящик, будто медовой патокой, исходил пропагандой. В лучших традициях подавались громкие реляции по восстановлению той или иной структуры или области народного хозяйства и организованного переселения выживших из мегаполиса в сельскую местность. Красной нитью по всему экрану шла забота отцов-командиров и руководящих работников о простых смертных, сиречь гражданах, на плечах которых должно воспрять и зацвести цветами жизни обновлённое государство. О проблемах, ессно, предпочитали умалчивать. Только пару раз прозвучало нечто невнятное о «мёртвых» и «заражённых» землях, причём в новостном репортаже упоминалось об «инсургентах», преследование которых прекратилось на границе таких земель. Так что не всё гладко ныне было в «королевстве Датском», особенно ярко это выразилось, когда во время новостного блока в студию ворвались вооружённые люди. Радостн – похотливый возглас «О! Бабы!» расслышали все собравшиеся у экрана, за ним здоровяк в балаклаве и с ручным пулемётом в руках, под панические крики «не надо!», в прямом эфире скосил оператора и тех, кто находился за камерой, после чего экран покрылся рябью.

– Интересно, инсургенты, скрывшиеся в заражённых кущах, были сибирского разлива или из местных? – задался вопросом Михаил.

– А нам какая разница? – Прагматичная Валентина, как всегда, была права.

– Не, мне пофиг, просто интересно…

Оценив телевизионные новости, особенно зажигательную концовку оных, население «хутора» дружно решило не соваться на запад, покуда тамошний плавильный котёл не перекипит, хотя до этого многие начали высказываться в том ключе, что неплохо было бы попытать счастья с переездом. А тут будто бабушка пошептала. Кровавый эфир оказался последней московской весточкой. То ли телецентр приказал долго жить, то ли спутниковая группировка без управления сдохла. Причин могло быть множество, гадать никто не брался. Вполне возможно, в столице больше не видели смысла в телевещании на мёртвый, с их точки зрения, регион.

Вроде и выходной, но руки просили дела. Сидя под навесом летней веранды, Михаил выстругивал топорище из высушенной березовой заготовки, одним ухом прислушиваясь к щебечущим на кухне девчатам, варившим обед и клубничное варенье, вторым – к гусеничному лязгу на улице.

– Лиза, принеси воды, пожалуйста. – Из остановившегося у ворот бульдозера выбрался Сашка Солнцев.

Хихикнув, девочка, дежурившая сегодня на входе, сорвалась в дом. Проведя тыльной стороной ладони по лбу и стряхнув пот, Сашка, прищурившись, посмотрел на раскалённое солнце, чьи лучи с утра превратили окружающий мир в настоящее пекло.

– Ну и жарища, сдохнуть можно…

– Ну, боец, докладывай. – Вместо девочки из дому вышел Бояров, протягивая парню ковш с холодным квасом.

– Закончили, – напившись бодрящего напитка и утерев «усы», отрапортовал Сашка, – минполосу обработали, и заезд с трассы я рихтанул, там бы трубу проложить, а то, не ровен час, размоет. У дальних дач кабаны бродят.

– Кабаны? – переспросил Михаил.

– Кабаны или нет, – в своей манере, подпустив ехидцы в голос, ответил Сашка, – но пару свиней и пять поросят я насчитал. Полосатики…

– Предлагаешь сгонять за свежиной? – ухмыльнулся Михаил.

– Зацем гонять?

– Не «зацем», а зачем. В смысле?

– Без смысла, Михал Палыч, привезено всё, Антоха одну свинью подстрелил на ужин, пусть кто-нибудь сгрузит, а я на «подумать» сгоняю. Прихватило что-то. – Закинув на плечо «Сайгу», Солнцев испуганным кроликом ускакал до туалета.

Видимо, сильно прижало.

– Ружьё оставь! Охотнички… – Отпихивая ногой выпрыгивающих около него лаек, Михаил вытащил из кабины тушу, завёрнутую в окровавленную мешковину. – Да будет вам, будет! Отрежу потрохов! Ох, маты-баты, да тут все килограммов пятьдесят, едрид-мадрид. Витёк, бросай парники, позже польёшь, мне помощь нужна.

Цыкнув на собак, Михаил, хыкнув, взвалил добычу на плечо и понёс её на задний двор разделывать.

Собаки и присоединившиеся к ним кошки дружно потрусили следом. Конкуренция за свежее мясцо в поместье стояла нешуточная.

– Я сейчас, – понятливо кивнул Виктор. Отключив воду, он сходил за ножами, тазом для мяса и стёклышками.

– Лампы принести? – разложив инструмент с точильным бруском на лавке, спросил он.

– Нет, опаливать не будем, какое в июле сало, не нагуляли ещё, так ошкурим, – цепляя к задним ногам свиньи верёвочные петли, сказал Михаил. – Взялись, подвешиваем, крепи петлю…

– Вроде чисто, глянь сам. – Выпустив в принесённые тазы потроха и ливер, Михаил, аккуратно отделив желчный пузырь, отрезал от печени свиньи тонкую полоску и плотно зажал её между двумя стёклами.

– Чисто, червей нет. – Проверив дичь на заразу, Виктор остро отточенным ножом отмахнул от печени несколько кусков котам и отрезал по куску мякоти с туши псам. – Кишки и шкуру куда?

– В помойную яму за оградой, нечего им тут вонять, голову и ноги в ледник, завтра опалим и на холодец пустим, ливер на пирожки. Эй, Витя, притормози, дичь зверью не кидай, как бы лапы и хвосты не отбросили.

– Почему? – удивился парень, придерживая в руках вожделенное питомцами лакомство.

– Дикие свиньи, дабы ты был в курсе, часто болеют какой-то гадостью, которая не опасна для человека, но валит с копыт лошадь, не говоря уже о прочей мелочи. Принеси им лучше говяжьей печени и кусок мяса, приготовленного на борщ. Давай мухой, пока они меня тут живьём не сожрали, вишь, как выплясывают.

– Точно, капля никотина убивает лошадь и разрывает хомячка!

– Шустрей, шустрей, никотиновый…

Хлопнув дверью, Виктор скрылся в доме, откуда сразу донёсся крик Валентины и обещание прибить родную кровинушку за кровавые руки и красные следы на холодильнике, такая вот тавтология, закончившаяся едва слышимым через открытое окно шлепком полотенца по неразумному телу.