Офицер: Офицер. Тактик. Стратег - Андрей Земляной Страница 35

– Начнём, товарищи?

Щелкнул динамик, и невидимый звукооператор произнёс:

– Да, мы готовы, товарищ майор госбезопасности.

Кирилл спел больше двух десятков песен, которые подходили к этому времени, и завершил выступление песней «Бьют свинцовые ливни».

Уже через пять минут после начала радийщики включили общую трансляцию, и ровный мощный баритон заполнил всё здание.

Первые слова, которые услышал Новиков, когда вышел из студии и стихли аплодисменты сотрудников радиокомитета, были:

– Нет, всё это решительно нужно перезаписать. Нужен оркестр, и непременно хор. В таком виде это в эфир давать нельзя. – Говоривший – мужчина лет пятидесяти в сером костюме – всё время хмурил редкие брови, протирал лысину клетчатым носовым платком и поправлял большие круглые очки.

– Товарищ…

– Керженцев Платон Михайлович. Председатель радиокомитета. – Мужчина пожал поданную Кириллом руку. – Я категорически настаиваю на перезаписи.

– Понимаете, Платон Михайлович, – Новиков широко улыбнулся, – дело в том, что времени у меня, можно сказать, совсем нет. Я вот уже пять минут как должен быть в дороге, так как в НИИ связи РККА тоже желают что-то переделать. Так что если есть желание, наложите оркестр поверх голоса.

– Но голос… – жалобно воскликнул председатель радиокомитета…

– Стоп. – Новиков, уже собиравшийся надевать шинель, остановился. – А на что вы пишете?

– Сейчас, товарищ майор госбезопасности. – Маленький, подвижный, словно шарик ртути, мужчина лет тридцати подхватил Кирилла под руку и потащил в тонстудию.

– Вот. – Он с гордостью показал на внушительный агрегат с массой каких-то рычажков, кнопок и двумя огромными бобинами. – Немецкий агрегат «Магнетофон Ка – один» ^[64].

– Включи. – Новиков хмуро кивнул на агрегат и через минуту услышал собственный голос в сопровождении таких хрипов и шумов, словно он пел на лесопильной фабрике.

– Выключи. – Он печально покачал головой, кивнул технику и вышел из тонстудии.

– Значит, так, товарищ Керженцев, – Кирилл вздохнул, – я сейчас еду в НИИ связи и там обсужу вашу проблему. Такое качество записи советскому народу не нужно. А как сохранить голос товарища Сталина для потомков? С таким-то шумом и треском? Это никуда не годится.

– А как же ваша запись? – несколько растерянно спросил Платон Михайлович.

– Делайте что хотите, – отрезал майор и решительным шагом вышел из студии.

Москва, Кремль

Сталин закурил и поднял телефонную трубку:

– Соедините меня с наркомом внудел… – и почти без паузы: – Лаврентий? А скажи мне, дорогой, приглашение для Новикова на торжественное заседание Центрального комитета по случаю Нового года уже выписали? Да? Очень хорошо, – но голос его не предвещал ничего хорошего.

После небольшой паузы, во время которой он докурил свою трубку, Иосиф Виссарионович продолжил:

– Ты ведь член ЦК, Лаврентий, я не ошибаюсь? Нет? Очень хорошо… Значит, повестку и тезисы заседания тебе передали? Молодцы… А скажи мне, дорогой, что там стоит в пункте пятом, после слова «разное», а? Совсем хорошо, дорогой! Значит, ты помнишь, что третьим подпунктом повестки в пункте «разное» стоит обсуждение и прием в кандидаты в члены ЦК, правильно? А кто у нас новые кандидатуры, помнишь? Ай, молодец, все помнишь, умница такой! Чкалов и Новиков, да. – Вождь замолчал, тщательно вычистил трубку и глотнул чая из стоявшего на столе стакана в тяжелом чеканном подстаканнике. – Знаешь, дорогой, мне тут чвени кхру ^[65] смешной анекдот рассказал о твоей Грузии. Чествуют бывшего князя, который женится на молоденькой. Тамада тост произносит: «Давайте выпьем за нашего князя – великого человека! Он велик не потому, что ездит на чистокровном кабардинце – мы тоже не пешком ходим! Он велик не потому, что сохранил свой прекрасный трехэтажный дом – мы тоже не в шалашах живем! Он велик не потому, что взял невесту-красавицу на сорок лет моложе себя – мы тоже не на старухах женаты! Но только он один из всех нас сумел стать первым секретарем района, не будучи членом партии!» Смешной анекдот, правда?

На другом конце Берия молчал, пытаясь понять, что же именно произошло такого страшного, что Вождь так недоволен? И тут его осенило. Каким сверхъестественным чутьем Сталин уловил, что руководитель «кровавой гэбни» понял намек, навсегда останется тайной. Потому что именно в тот момент, когда Берия уже собирался начать объяснять и оправдываться, он спокойно произнес:

– Ты, Лаврентий, когда смеяться кончишь, передай парторгу Осинфбюро, чтобы он учетную карточку Новикова в ЦК переслал. Пусть поторопится.

Вызову к Берии Кирилл одновременно и обрадовался, и удивился. На последний выходной день он был в гостях у Лаврентия Павловича на Большой Садовой ^[66], но не успел побеседовать с гостеприимным хозяином и высокими гостями о насущных делах. В частности – о судьбе нового истребителя Поликарпова И-180, который сейчас «рождается в муках». Новиков полагал, что для этого, безусловно, замечательного самолета, нужно и такое же замечательное оружие. И пулеметы типа ГШГ и ЯкБ-12,7 ^[67] представлялись ему наиболее подходящими для этой цели. Хотя возможно, что предпочтение было бы отдано оружию типа Minigun или GAU-19 в шестиствольной модификации. Он никак не мог решить, какой вариант вращения блока стволов выгоднее для сегодняшнего времени: самостоятельный, с отводом газов, или принудительный, электрический. С одной стороны, у электропривода масса достоинств, как то: переменный темп стрельбы, упрощение синхронизации, более простая конструкция… Недостаток только один – который отсутствует у привода отходящими пороховыми газами – невозможность использовать оружие без сторонних источников питания. Вот и думай, что лучше.

Кирилл думал слишком долго, но так ничего и не придумал. Посоветоваться же со старшими товарищами не удалось: мальчишки и девчонки первых лиц государства плотно оседлали «дядю Кирю» и ни за какие коврижки не соглашались отдать его обратно, во взрослый коллектив – Василий, Серго, Тимур и примкнувший к ним Артем – требовали посмотреть и оценить их успехи в деле освоения холодного оружия, а также показать новые связки, удары, уходы и блоки. Две Светланы жаждали общения с прекрасным и путем уговоров, взяток и открытого шантажа отбили «дядечку Кирюшу» у мужской части своего недружного детского коллектива. Утащив Новикова в угол, они принялись выклянчивать у него новую сказку. Тут Кирилл слегка растерялся. Нет, он отродясь не жаловался на память – наоборот! И от природы отменная, развитая специальными тренировками она стала просто бездонной. Но вот репертуар сказок, который он знал, не слишком-то подходил к их «светлому сегодня». Как-то не очень годились тут сказки о благородных принцах, мудрых королях и великих волшебниках, а «Бременские музыканты» были счастливым исключением из правил. Да и к тому же девочки хотели сказку с музыкой и песнями, а таких и вовсе было немного. Новиков было собирался уже поведать юным «наследницам лучших фамилий», к которым примкнули и более взрослые «наследники», сказку «Три толстяка», грампластинки с которой тоже были атрибутом его далекого детства, но вовремя вспомнил, что у автора этой книги были какие-то трения с советской властью ^[68]. И потому он вспомнил, что в детстве у него была еще одна пластинка – радиопостановка «Волшебные башмаки», созданная по мотивам английских народных сказок. Там было несколько песенок, которые вполне подходили к нынешнему моменту. Вооружившись гитарой, он начал: