Колесо в заброшенном парке - Борис Тараканов Страница 35

— Глядите, этому дубу почти триста лет. Наверху, вон, видите, еще сохранилось дупло. В нем я мальчишкой любил прятаться. От музыки…

— Действительно чудо.

— Нет-нет, чудо совсем в другом. Два года назад рядом с этим дубом вдруг выросла рябина. Вот она. Ее никто не сажал — просто выросла сама, и все!

— Удивительно.

— Не то слово! И еще ребеночка принесла… — Георгий Александрович указал на тонкий прутик с рябиновыми листочками, тянущийся вверх как раз между рябиной-мамой и древним дубом. — Разве не чудо? Значит, все-таки можно «рябине к дубу перебраться», а?

Вовка невольно улыбнулся и крепко пожал профессорскую руку. Тот искренне улыбался в ответ.

— Звоните, Владимир, я всегда буду рад вам помочь.

Стас встретил Вовку на платформе «Салтыковская».

— Ну как, узнал что-нибудь? Как тебе Струве?

— Осколок Империи… — Вовка все еще находился под впечатлением встречи.

— Как Чуковский?

Вовка вскипел:

— Может, еще с Роменом Ролланом сравнишь?

— Запросто, но сейчас, пожалуй, не буду, — шутливо испугался Стас. — Лучше расскажи, что выяснил.

— Много чего. Например, где нам пообедать.

— Это актуально.

Спустившись с платформы и пройдя чуть вперед, они попали на неширокую улицу с провинциальным разнообразием деревянных и кирпичных домиков и гордым названием, — Шоссе Ильича.

— Надо же, — удивился Вовка. — Не переименовали до сих пор.

Стас, погруженный в свои мысли, не ответил. С правой стороны обнаружилось продолговатое одноэтажное здание с летней террасой, головой-чучелом свирепого кабана над входом и большой вывеской «Три медведя».

— «Кто хлебал из моей чашки?!», — злобно процитировал Стас.

— Не я, — ответил Вовка, открывая дверь.

На стене небольшого зала красовались внушительные лосиные рога и три медвежьи шкуры — одна больше другой.

— Кто же из них «главный медведь»? — задумчиво протянул Вовка, разглядывая анималистическую композицию.

— Что бы ты понимал! — ответил Стас. — Тут горевать надо, а не стебаться.

— Это еще почему? За свои деньги и не постебаться?

Стас соорудил скорбное лицо.

— Да потому, что данные шкуры — все, что осталось от трех медведей после визита к ним девочки Маши. «Кто что-то делал на моей кровати и сломал ее?!» Классику читать надо!

Вовка собрался было ответить на это какой-нибудь качественной литературной цитатой, но тут из недр заведения вышел необъятных размеров человек с густыми поседевшими усами. Он достал откуда-то пульт дистанционного управления и слегка уменьшил громкость висящего в левом от входа углу телевизора, на экране которого шла классическая заставка с танцующими под оркестр Поля Мориа страусами.

— Евгений Ах… Ахмедович? — догадался Вовка, почему-то смутившись.

— Мы от Георгия Александровича… — доверительно сказал Стас тоном старорежимного спекулянта.

— Да-да, вам от него поклон, — поспешил добавить Вовка, ткнув Стаса локтем в бок и прошептал, — совсем спятил? Прозвучало, как «мы из налоговой инспекции»!

— Проходите, — радушно улыбнулся хозяин, — как там Гёрсаныч? Не занемог ли? Что-то он давненько не заходил. После последнего педсовета…

— Да занят он очень, — неопределенно ответил Вовка.

— Ну, занят так занят… Выбирайте где вам больше нравится.

Друзья уселись за уютный столик возле барной стойки.

— Вера! — позвал Евгений Ахмедович.

Откуда-то появилась приятная молодая темноволосая женщина со жгучими черными глазами. Она поздоровалась приветливым, но сдержанным кивком, и предложила меню в темно-зеленой папке. Стас и Вовка пробежали глазами по строчкам.

— Меня Струве окрошкой потчевал, — сказал Вовка. — Так что первого я не буду.

— Везет, — ухмыльнулся Стас. — Окрошкой из рук профессора Струве сейчас мало кто похвастается.

— Ошибаешься, — ответил Вовка. — Похвастаться может кто угодно, а вот отведать… И вообще, это было не из рук, а… из кастрюли.

— Ну… — Стас развел руками. — Разрешите, по такому случаю, величать вас исключительно «господин Шубов». Можно?

— Перебьешься. Короче, супло я не буду.

— Твое дело. А я, пожалуй, отведаю… — Стас пробежался глазами по меню, — харчо.

— Прекрасно. «Хочу харчо!». Я у тебя отхлебну.

— Хрен тебе!

— Можно без хрена.

— Простите, — обратился Стас к официантке совершенно иным тоном, — что вы порекомендуете на второе?

Вера задумалась над списком, после чего произнесла немножко нараспев с очаровательным акцентом, свойственным исключительно кавказским женщинам:

— У нас хороший шашлык из цельной вырезки на вертеле. Недорогой.

— Несите два, — подал голос Вовка. — Стас, я угощаю.

— Рокфеллер! Тогда с меня — «жидкая часть проекта». Два пива, пожалуйста.

Через пару минут на столе образовались две массивные кружки с медово-янтарным содержимым.

— «Пейте пиво пенное…»

— …будет харя вдохновенная, — закончил за Вовку Стас. — Твое здоровье!

— И вам не болеть! Ну что же, Стас, в Пизе, судя по всему, искать нечего, — сообщил Вовка, деловито отхлебывая добрую треть кружки. — Виральдини запретили туда даже въезжать. Указ об этом подписал какой-то кардинал-недоумок с ликеро-водочной фамилией. Не то Кампари, не то Чинзано…

— Мартини, — сказал Стас. — Кардинал Мартини.

— Во-во! Я помню, что какой-то вермут… Кстати… — Вовка красноречиво почесал нос, — я бы не отказался. Исключительно в качестве аперитива.

— Пьяница! — ужаснулся Стас. — Мартини после пива?

— А… А я его немножко выпил. Оно и не почувствует!

— Ладно оправдываться. Да, Владимир Викторович… Я в твои годы такой склонностью не страдал.

— Уж лучше ты страдал бы ею в мои годы, — с улыбкой ответил Вовка.

— Вера, — Стас повернулся к стойке. — Будьте так добры, мартини с апельсиновым соком вот этому пропойце. Ну и мне за компанию…

— Старый склочник! — сказал Вовка.

Вера улыбнулась и взяла с полки большую бутылку нежно-зеленого цвета.

— Понимаешь, — начал Вовка, отпив через соломинку глоток жидкой итальянской классики, — следы биографии Виральдини настолько размыты, что их до сих пор восстанавливают по крупицам. Струве занимается этим уже сорок лет, правда, в контексте феномена детского хора.

— Детского хора? — не понял Стас.