Наблюдатель - Стас Устенко Страница 35

Идиотизм. Я даже разозлился и хотел высказать Веронике все, что думаю, но вовремя остановился. Ведь «Доктрина» упоминалась в злополучном дневнике, с которого и начались мои приключения. И, насколько я помню, Лазаревский говорил о похожих вещах. Так вот откуда он узнал про Луну… Все сходится – если это действительно плоское небесное тело небольшого размера, созданное лишь для формирования у людей какой-либо иллюзии, то сбой в его работе как раз и мог пройти без эксцессов для Земли. Едва ли крушение спутника, существуй он в тех габаритах, как нас учили на уроках астрономии, могло протекать столь безболезненно. Но ведь так и было. Я перевернул страницу.

Пусто. То есть совсем пусто – ни единого слова. Я пригляделся – по цвету этот блок разительно отличался от предыдущих листов. Судя по всему, кто-то отогнул скрепки и, не мудрствуя лукаво, вставил в книжку чистую бумагу. Очень любопытно. Брюсов? Вряд ли. Заболтский? Возможно. Мой мучитель вполне подходил на данную роль, но загвоздка заключалась в том, что «Доктрина», как я понимаю, не являлась тут секретным документом и особой ценности не представляла. Даже Вероника знала о ее существовании и рекомендовала мне к прочтению. Хорошо, пока не буду подавать вида. Прочитаю-ка я самый конец книги, где должны были сохраниться страницы, симметричные исписанным в начале. Увы, меня ждало разочарование – несколько финальных листов брошюры содержали лишь выходные данные, так что из живого текста до меня дошел совсем небольшой отрывок.

Восьмерка является символом бесконечности не случайно. Речь идет, конечно, о восьмерке Мебиуса – замкнутой петле, с которой невозможно сойти. Переход из одной реальности в другую не меняет точку взгляда наблюдателя – это наблюдатель меняет реальности, стороны ленты, оставаясь вне игры. Но ведь кто-то наблюдает и за самим наблюдателем?

– Вероника, большую часть книги кто-то похитил.

– Что значит…

– Как думаешь, кому мог понадобиться этот несекретный документ, с которым многие у вас хорошо знакомы?

– Понимаешь, в чем проблема…

– Вот теперь понимаю. На самом деле эта штука была под семью замками, и вы у меня ее не отняли потому…

– …потому что Брюсов решил включить тебя в наблюдательный совет и дать все высшие допуски. Ты прав. Эта «Доктрина», ну, как сказать… На сегодня она уже история, вернее – миф, большинство не воспринимает ее всерьез. Знаешь, сколько таких творений вышло в начале ХХ века…

– Хорошо. Тогда можешь мне в двух словах пересказать отсутствующий отрывок?

– Не могу. Оригинала никто из знакомых мне людей не читал. Те же, кто рассказывал мифы…

– A когда материал попал к вам в руки, тебе не захотелось с ним ознакомиться?

– Брюсов не…

Конца ответа я не услышал, так как мы оба одновременно подняли глаза к небу, в котором сначала тихо, а затем все сильнее и сильнее слышался шум двигателей. Очень скоро над нами завис пузатый зеленый вертолет, и с него скинули длинную веревочную лестницу. Приглашения ждать не пришлось, Вероника тут же начала карабкаться вверх, и мне оставалось лишь последовать за ней. Книгу я опять зачем-то сунул в карман. Странно, наверное, виноват адреналин или что-то еще, но подъем на немалую высоту по дрожащей от ветра лестнице не показался мне экстраординарным событием. Даже страха особого не было – я тупо, как на уроке физкультуры, лез наверх, концентрируя взгляд только на веревках и ступеньках и думая о том, что, наконец, смогу сесть в нормальное кресло.

Наверху мне подал руку бравый молодой лейтенант. Он широко улыбнулся и сказал:

– Хорошо, что удалось вас быстро найти, товарищи! Очень сожалею о потере Брюсова – настоящий был коммунист, до мозга костей.