Повесть о генерале Данне, дочери Маары, Гриоте и снежном псе - Дорис Лессинг Страница 35

Однажды его вызвали к командиру, который сидел за столом (как сейчас сидел сам Гриот), а к нему подводили солдат, одного за другим, и наконец настала его очередь. Тот человек спросил его:

— Как тебя зовут?

— Гриот.

— А другое имя у тебя есть?

Мальчик понуро мялся. Он знал, что у него и вправду было какое-то другое имя, но вот какое…

— Неважно. Сойдет и Гриот. Кем был твой отец?

Гриот в ответ лишь пожал плечами.

— У тебя были братья или сестры?

Да, кажется, у него они были. Но все его воспоминания обрывались, наткнувшись на огонь, крики и смерть.

Этот человек, начальник, который отвечал за детей в армии, ласково спросил:

— Гриот, а ты помнишь, что было раньше — до той ночи?

Гриот отчаянно затряс головой.

— Мы напали на вашу деревню. Было убито много людей. Деревня сгорела. Но раньше… что было раньше? Ты помнишь?

— Нет, я ничего не помню, — ответил Гриот, и, хотя он знал, что он солдат, а солдаты не плачут, слезы сами потекли из глаз его.

Он заметил, что глаза мужчины тоже увлажнились. Командир жалел Гриота. Почему-то Гриоту пришло на ум спросить:

— Когда это было? Когда на мою деревню напали?

— Прошел уже почти целый год. Тогда был сезон дождей. Ты не помнишь? Когда мы уходили от пожара, началась гроза. Шел проливной дождь.

И теперь, столько лет спустя, Гриот думал о том дне, когда армейский начальник сказал, что ему десять лет. То есть в памяти у него сохранился только один год из десяти прожитых.

— Ты хороший мальчик, — похвалил его командир, о котором Гриот практически ничего не знал.

Услышав эти слова, мальчик снова заплакал, исполненный благодарности и смущенный, потому что солдаты не плачут. Гриот не помнил, как он добрался до барака, где была его постель. На следующий день армия двинулась в очередной поход, они устроили засаду, разыгралось большое сражение. Гриота взяли в плен вместе с другими детьми — теми, кого не убили, — и добрый командир, который накануне сказал, сколько Гриоту лет, погиб. Потом он стал мальчиком-солдатом в другой армии, которую считал вражеской, и сбежал оттуда однажды ночью, голодный и избитый. Убежище мальчик нашел в какой-то деревушке — ни названия ее, ни местоположения он не знал. Гриота взяла в услужение старая женщина, которая била его, и он снова убежал, влился в поток беженцев, гонимых войной или войнами неизвестно куда. В то время он знал о себе только то, что его зовут Гриот. И он считал прожитые им годы: десять, потом одиннадцать, потом двенадцать, потом…

Гриот умел убивать. Он знал, как понравиться людям, которые оказывались рядом, — когда вокруг него были люди. Он умел бегать быстро и незаметно, пробираться сквозь кусты, мог быть слугой. Он умел готовить, убирать; делать сотню других вещей — шить, латать, мастерить. Но никто за это время не научил его читать и писать. Что касается чисел, то он выучился считать на абаке или с помощью камушков, хранимых в кожаном мешочке.

Затем, после многих приключений, Гриот попал в армию Агре, и было ему к тому времени уже не десять лет, а пятнадцать; его память хранила целых шесть лет, а не один год, это по-прежнему были лишь побеги, сражения, борьба за выживание, убийства… И он сохранил свое имя, Гриот.

В армии Агре его товарищами по отряду были такие же мальчишки, как он, с таким же опытом побегов, рабства (один раз ему довелось быть рабом), войн, вечной неприкаянности. Отряд был частью полка, которым командовал капитан Данн, и несколько раз он назначал Гриота для выполнения особо важных заданий. «Ты хороший мальчик, Гриот».

А еще в армии Агре проводились учебные занятия — на них солдат обучали самым разным наукам. Гриот попал в класс, где учили читать и писать на агре и еще говорить на махонди и чарад. Гриот слышал, что на этих языках говорят повсюду в северном Ифрике. К тому времени он и сам выучил несколько фраз на дюжине разных наречий. Потом армия Агре пошла в наступление на Хеннес, и Гриот был в передовых войсках. Он узнал, что капитан Данн дезертировал из армии, и решил бежать вслед за ним, а точнее — вслед за тем, что ему удавалось разузнать или прослышать. Это было похоже на погоню за привидением в темную ночь.

Потом до Гриота дошли слухи о ферме и о том, что Данн был там вместе с сестрой, Маарой. Когда Гриот добрался туда, его снова расспрашивали о прошлом (в который уже раз), но он неизменно натыкался в своих воспоминаниях на ночь, полную огня, криков и смерти.

Из всего, что он помнил, самым ярким пятном был Данн, капитан Данн, ради которого он и пришел сюда, в Центр.

Гриот сидел за столом в большом зале, где освещение менялось в зависимости от погоды и времени суток, и ждал Данна.

И Данн пришел. Он пришел и узнал, что Маара умерла, и теперь лежит на кровати в своей комнате. Когда Гриот заглянул, чтобы проверить, как чувствует себя Данн, тот проговорил:

— Все в порядке, Гриот. Уходи. Оставь меня в покое, Гриот.

Три года он сидел и ждал возвращения Данна. Теперь он сидит и ждет, когда Данн проснется и снова станет самим собой, Данном, станет генералом Данном, займет свое место во главе армии, во главе своей армии, армии генерала Данна, армии Красного Одеяла — так теперь солдаты называли себя.

Но Данн не выходил из комнаты.

Али, который в своей стране был лекарем, сказал Гриоту, что нужно быть терпеливым. Тем, кто испытал сильное потрясение, потеряв любимого человека, иногда требуется долгое время, чтобы опять начать жить.

Гриот поблагодарил Али, которым восхищался, которому всегда был признателен, однако про себя подумал, что в его армии (в той толпе людей, которую он называл армией) не было, пожалуй, ни единого человека, который не потерял бы одного или нескольких близких: детей, родителей или вообще всю семью… но ведь никто из них не лежит на постели часами напролет, не шевелясь и не говоря ни слова.

Часто, когда Гриот видел, что Данн не выходит из комнаты и снежный пес терпеливо сидит с ним, он брал Раффа на прогулку, приводил его к собакам. Поскольку Рафф только изредка оказывался в компании с другими снежными псами, они вели себя с ним настороженно: стояли вокруг него, повиливая хвостами, принюхивались… Однако Рафф не хотел надолго оставлять хозяина. Когда он уходил с Гриотом погулять, то всегда оглядывался на Данна и негромко лаял. Таким образом он сообщал (и всем это было понятно), что скоро вернется.

Иногда Гриот опускался перед Данном на колени, клал одну руку на голову снежного пса, чтобы тот не волновался, и говорил:

— Данн, господин, Данн, генерал…

И наконец Данн начинал приходить в себя; он шевелился, потом садился на кровати:

— В чем дело, Гриот?

Данн был так худ, так болен; казалось, что его отрывают от каких-то глубоких размышлений или долгого, бесконечного сна.