Сентиментальные агенты в Империи Волиен - Дорис Лессинг Страница 34

Вообразите себе эту сцену, Джохор! Огромная, но бесконечно разделенная толпа, вся жаждущая вдохновляющих, самоотверженных, возвышающих слов, потому что люди поняли уже из самого текста обращения Инсента: есть такая звезда, о существовании которой они до сих пор ничего не знали, но чью верховную власть они прекрасно были готовы признать. Хотя, конечно, убили бы любого выходца из своей среды, кто осмелился бы вслух предположить такое.

Инсент начал с того, что попросил разрешения словинцев рассказать им печальную и поучительную историю. Они разрешили бы ему что угодно, и любое его слово показалось бы им точно тем, чего они жаждали, так необъятно многого они ждали от него. Инсент рассказал аудитории историю Шикасты, ее Северо-Западных Окраин, как однажды исчезла их самая худшая, самая старейшая и длительная тирания и как все ее народы стали бороться, чтобы снова закабалить себя. И как им это удалось. Он хорошо рассказал эту историю, заставив этих несчастных дрожать и вздрагивать от осознания того, как легко пасть жертвой желания подчиниться, когда ты научен только подчиняться.

— Перед вами, народ Словина… — сказал Инсент после долгой паузы, которую он сумел выдержать, — потому что был совсем не такой, как местные жители, и его удивительные слова, казалось, дошли сюда с какого-то далекого и необычного солнца.

— Перед вами, народ Словина, — проговорил или пропел Инсент, раскинув руки, как бы обнимая их будущее, их все еще нереализованные потенциальные возможности, — перед вами, народ Словина, встала самая большая опасность, какую только можно себе вообразить, но вы, кажется, этого не осознаете. Вам угрожает опасность подчиниться новому тирану, потому что ваш ум мыслит по законам тирании. Но существует и другая возможность: дорога к светлому будущему, такого рода, какого вы никогда и представить не могли. И вы можете остаться истинно свободными людьми, если откажетесь подчиниться новым лидерам или тиранам, священникам, догмам. Вы сохраните в своих взглядах непредубежденность и станете свободными, если исследуете возможности, проанализируете, как вас в прошлом обрабатывали, научитесь наблюдать за собой так, как наблюдали бы со стороны за другими породами существ на ближайшей планете — как вы все наблюдаете и критикуете, например, Мейкен. — (Тут раздался вопль неприязни, потому что в этой зоне Галактики действует общий закон: степень ненависти и недоверия между планетами обратно пропорциональна расстоянию между ними.) — Да, таково может быть ваше будущее! Вы можете сказать себе: «Мы больше никогда не подчинимся лидеру, потому что нам не нужны лидеры; мы понимаем, что нас просто на это натаскали, — якобы они у нас обязательно должны быть». Давным-давно, в вашем животном и полуживотном прошлом вы собирались в группы и банды, в стаи, и тирания основана на этих генетических наклонностях — держать вас в группах, бандах и стаях; но теперь вы можете себя освободить, потому что вы себя поняли…

И столпившиеся там отдельные группы растворились в океане чувств, толпа слилась в единую душу, каждый обнимал и обхватывал соседа с легким шелестом сухой, как бумага, плоти, так что Инсента, казалось, охватила буря шуршания от этих поцелуев. А потом в едином порыве они все столпились вокруг него и подняли его на воздух, крича: «Наш лидер, ты пришел нас спасти!», и «Инсент навсегда!», и «Оставайся с нами, о великий, выскажи нам свои Благородные Мысли, чтобы мы могли их записать, и изучать, и цитировать их вечно!», «О Инсент Великий…»

Инсент вырывался, крича и протестуя: «Нет, нет, нет! Вы не поняли, не в этом дело. О словинцы, прошу вас, не надо, о Боже… Что же мне сказать, чтобы заставить вас?..»

Эти мольбы и банальности были, конечно, не слышны в вихре энтузиазма. Наконец Инсенту удалось выползти из-под толпы словинцев, дерущихся друг с другом, даже убивших кое-кого, чтобы оказать ему почести. Он, рыдая, побежал к космолету и вернулся на Волиен, где укрылся в безопасности белой комнаты с высоким потолком.

К счастью, представитель Шаммат был занят чем-то другим, его не оказалось на Словине.

Я отобрал у Инсента все учебные материалы. Ему не пришлось объяснять мне, что они для него слишком взрывоопасны, особенно при его нынешнем ослабленном состоянии.

AM 5, с планеты Мотц, Клорати

Ну что же, как ни грустно, но вынужден вам доложить: Грайс перековался. Он потребовал, чтобы его «раз и навсегда» сделали одним из них.

— Еще чего, — протестовали те, кто почестнее, в принятой ими агрессивной манере, которую они все время норовят усовершенствовать, — вы ведь волиенец.

— Как вы можете такое говорить? — кричал в ответ он. — Вы опровергаете лучшее, что в вас есть. Сирианская Мораль — вот что должно превзойти все и всех повсюду! Вы сами так говорите. И как же тогда вы исключаете меня, говоря: «Вы волиенец? И это в то время, когда собрались нести Сирианскую Мораль на все планеты Волиена? Вы нелогичны!»

На этом аппарат мышления Воплощений заклинивает: в их восприятии логично — значит правильно. Но, с другой стороны, Грайс не где-то далеко, а наглядно рядом с ними — такой же как они: и физически, и ментально. Он может носить их форменную одежду — он уже попросил выдать ему комплект. Он может попытаться использовать их обороты речи. Но, как заметил мне один из них (вспомните, меня самого тут считают Воплощением):

— Ты только взгляни на него! И этот — один из нас?

Клорати, с Волиена, Джохору

Направляю вам выдержки из очень длинного рапорта, представленного агентом AM 5.

Прошел один В-год с тех пор, как Грайс был похищен мотцанцами, и теперь они начали жалеть о своем поступке. Все их попытки спровоцировать Волиен на то, чтобы дать огласку их делу, неизменно проваливаются. Когда они намекают на пытки, становится еще хуже — совсем никакой реакции. Для мотцанцев превыше всего верность своим, потому что каждый на Мотце — «из наших». Мотцанцы уже перестали удивляться, как такое может быть: власти на Волиене как будто забыли об одном из своих официальных лиц. Грайс все еще «пленник»: его тюрьма — библиотека, но он торчит тут, потому что ему так хочется. Это книжное собрание было похищено мотцанцами из провинциального городка на Волиене когда-то давно, причем все с той же целью — добиться огласки. Тогда им это удалось. Возмутительно! Весь Волиен только и говорил об украденной библиотеке, а потом о ней забыли. Как же может быть, удивляются мотцанцы, что волиенцы беспокоились о книгах больше, чем о чиновнике? Интересно отметить, что в этой библиотеке хранятся результаты обследования, проведенного учеными империи Волиен на материале волиенцев как биологического вида. В дни, когда имперское развитие Волиена достигло своего пика, шел процесс широкомасштабного изучения подчиненных планет, и исследователи завели полезную привычку рассматривать виды и расы народов как виды и разновидности животных, изучать их так же — или почти так же — бесстрастно, как мы изучаем виды и гены. В какой-то момент ученых осенило, что хотя они вели наблюдения бесстрастно, но еще не сделали попытки применить этот же метод исследования к своему собственному образу жизни, а рассматривали его всегда изнутри, весьма субъективно. Они тогда подвергли себя исследованию согласно собственной методике, пытаясь — хотя это всегда довольно трудно — увидеть себя чужими глазами. В этой провинциальной библиотеке содержится уйма результатов их исследований.