Иллюзия бога - Алина Штейн Страница 34

Аполлон подошел ближе, присел рядом. «Она видела. Видела мою слабость, пока я тут стоял и вопил глупые стишки, размахивая бутылкой. Чертов идиот! Что она теперь о тебе подумает? Должна же у тебя быть репутация! Непререкаемый авторитет…»

– Мне очень понравилось, – сказала Гестия, сильнее натягивая рукава уютного свитера, из-под которого торчал воротничок рубашки. – Может, еще почитаешь?

– Какого хрена ты тут забыла? – буркнул он и тут же проклял себя за отсутствие манер.

«Не теряй контроль, пьяный ты дегенерат».

– Честно? Покурить собралась. Если хочешь…

Аполлон не верил своим глазам. Трепетная куколка Гестия, казалось бы, воплощение невинности и нежной романтики, умело подпалила кончик самокрутки и затянулась. Выдохнула, даже не закашлявшись.

– Прометей научил, – охотно пояснила она, поймав недоверчивый взгляд. – До того, как его… выгнали.

Прометея с четвертого курса Аполлон не знал лично, слышал только, что с ним приключилась какая-то странная история, в которую вдаваться не хотелось – своих проблем хватало.

– Ого. – Он с опаской взял косяк, вздохнул, зашелся в кашле. Это даже немного прояснило мозг, и Аполлон почувствовал, как боль покидает сердце вместе с едким дымом. – Неплохо. Надеюсь, у этого грязного гедониста Прометея все хорошо, где бы он ни был.

Гестия поджала тоненькие ноги в разноцветных кедах. Видимо, ей тоже хотелось сменить тему.

– Твоя сестра к нам заходила. Провожала Ари.

– Мне все равно.

– Сложные отношения?

Артемида – последняя, о ком ему хотелось сейчас думать, но у Гестии была такая светлая и понимающая улыбка, что он не удержался от ответа:

– Сложные… Не то слово. Когда я не могу принять решение, то задаюсь вопросом, сделала бы это Артемида. И если ответ «да», я не делаю задуманное.

– С ней не забалуешь, наверное. Крутая такая, отстрелялась от этих ублюдков…

– Ты о чем?

– Они с Ари в выходные ездили к побережью. Еле ноги унесли. Ты не знал?

Аполлон нахмурился. Во что на этот раз ввязалась сестра? У нее был блестящий талант выводить на эмоции грубых мужланов, доводя их до исступления рассуждениями если не о сексизме и мужской гендерной социализации, то о том, «какого хрена эти уроды только что бросили бычок на обочину, так сложно было до урны доехать, а ну ты, да, ты, а ну иди сюда, говно собачье, я тебе сейчас глаз на жопу натяну».

– В них там стрелять начали, ехали прямо по пятам. Такая погоня была, у-у-у! – Голубые глаза Гестии горели от восхищения, как два уголька. – А Артемида как давай эту тачку обстреливать! Всего из одного пистолета. Пиу-пиу – и готово. Они отстали.

Аполлон потер виски, судорожно соображая. А ведь он должен был ехать с ними. Это ведь его машина, и он тоже был бы в салоне, не поссорься с Артемидой. Как это могло случиться? Что было нужно этим мерзавцам?

– Девочки уже ходили в полицию?

– Нет. Мы живем не в боевике с крутыми копами, вряд ли они бы помогли. Твоя сестра нелегально носит оружие. Да и Ари лишние проблемы с законом явно ни к чему.

– И вы не знаете, кто был за рулем?

– Не успели рассмотреть. Какой-то урод на машине, как у бывшего Ари. Мы уже думали, может, этот шизоид за ней гоняется?

Гнев затуманивал разум. А может, и не гнев вовсе, а курево, но легче от этого факта не становилось. Аполлон вцепился в скамейку так, что костяшки побелели.

– Шкуру с него спущу…

– Было бы неплохо. А то Дионис давно все обещался, но в итоге пропал. Так и ходит тот урод со шкурой, видимо.

– Артемида точно в порядке?

– Точно. – Она успокаивающе сжала его руку. – Только автомобиль в ремонте.

– Он раньше был моим. – Стоило ему разоткровенничаться, как слова полились, будто плотину прорвало. – Хотел отдать кому-нибудь на запчасти, но Артемида упросила подарить ей. Так и ездила на этой развалине. А я ведь должен был ехать с ней в город в тот день! Просто мы посрались, как всегда. Теперь вот думаю, может, может…

Он задыхался от нахлынувшего потока мыслей.

– Все хорошо. – Снова подбадривающий взгляд Гестии. – Что такое? Догадываешься, кто были эти люди? Думаешь, они надеялись подстрелить именно тебя, а девчонки случайно оказались не в то время не в том месте?

– Н-нет. – Он колебался. – Просто все стало невыносимо в последнее время. Тот взрыв в кафе, когда должен был умереть я вместо Гиацинта. Просто обязан был, подожди, не перебивай, прошу… Я ведь стоял на его месте буквально за минуту до этого. Теперь вот эта перестрелка, где тоже мог быть я. А до того я видел…

Он запнулся, не в силах признаться этому обаятельному созданию в том, что, возможно, свихнулся и его одолели галлюцинации в проклятом «Оракуле».

– То, что не положено видеть, – спокойно закончила Гестия. – И теперь притягиваешь неприятности.

Он вспыхнул, вскочив на ноги:

– Уж не хочешь ли ты сказать, что это была моя вина?

– Я этого не говорила. – Она подняла руки в знак примирения. – Ты же сам начал эту тему.

Не переставая сомневаться, Аполлон все же пересказал в сотый раз историю с миражом. Он ожидал недоумения, пальца у виска, смеха, советов бросать пить, но в сто первый раз система, очевидно, дала сбой, и Гестия притихла, всерьез размышляя над его словами.

– Я это уже слышала, – пробормотала она.

– Ты…

– Тише, Аполлон.

Он уязвлено выпрямился:

– Но…

– Пожалуйста, помолчи и дай подумать. Собрать пазл.

Спустя бесконечную, казалось, минуту, наполненную редкими криками вечерних птиц и свистом сырого ветра, девушка нервно всплеснула руками:

– Что-то не сходится. Судя по рассказу Персефоны, это тоже Сайд, но он… Не понимаю.

– О чем ты? И почему это вообще важно? – не выдержал Аполлон. – Я и сам не знаю, что видел. Может, просто заболел? Не мог же один глоток вина так подействовать.

Лицо Гестии внезапно озарилось догадкой.

– Глоток вина, – усмехнулась она немного печально. – Что же ты натворил, идиот…

– Пардон? – У Аполлона челюсть отвисла от возмущения.

– Да я не про тебя, – отмахнулась она. – Я пойду. Мне срочно надо поговорить с Ари!

– Может, останешься? – выпалил он.

В эту минуту среди мягких вечерних сумерек Гестия была невыносимо прекрасной, и он не видел ничего предосудительного в желании посидеть с ней бок о бок еще немного. В конце концов, тяга к красоте появилась едва ли не на заре человечества. А у Гестии она была светлой, трогательной и ожидаемо печальной, потому что, как говорил кто-то из классиков, «за прекрасным всегда скрыта какая-нибудь трагедия, чтобы зацвел самый скромный цветочек, миры должны претерпеть родовые муки» ^[22]. Аполлон выпалил: