Зачет по выживаемости - Василий Гриневич Страница 33

— Что с тобой? — Гриша прикоснулся к дулу лучемета и, сжав пальцы, осторожно потянул на себя. — Ты болен?

— Просто я ожидал увидеть не тебя. Оставь бластер, я не сумасшедший. Не трогай, я сказал!

Гриша отдернул руку.

Юра Заяц отступил на шаг и провел свободной ладонью по лицу.

— А кого… ты ожидал увидеть? Валентина? Или…

Юра метнул быстрый взгляд в открытый тамбур за спину Грише.

— Что за дурацкая мысль?

— Заяц, откуда ты взял оружие?

— Ты один?

— А ты?

Взгляды их встретились. Каждый подразумевал что-то свое под этим вопросом. Присутствовал какой-то второй смысл в обмене этими репликами, кроме явного: кто еще спасся с тобой, и насколько большие шансы у нас остаются сдать зачет? Ну, наверное, такой смысл (со стороны Гриши Чумакова): ты один тут такой ненормальный, или в корабле повальная эпидемия сумасшествия? А со стороны Юры, не совсем понятно… словно с минуты на минуту ждал он какой-то неприятности. Чрезвычайно опасной неприятности.

— Зачем тебе оружие? — повторил Гриша Чумаков.

— Тут его полно. Просто… Ты ничего не поймешь сейчас. Пошли, здесь рядом лифт.

— Это — «Крестоносец»?

— Нет.

— Это ты зажег прожектор над кораблем?

— А ты думал — капитан Немо?

— Постой, так это — не «Крестоносец»?

— Я же говорю, ты сейчас все равно ничего не поймешь.

— А что тут понимать, сволочь. — Гриша стал наливаться яростью. — Я четыре часа полз по вертикальной стене. Сто метров по вертикали, ясно? Я уже десять раз мог погибнуть! Из-за чего угодно: из-за дождя, переменившегося ветра, из-за ничтожной лишней четверти g! А ты…

— Ну все, все. Я же извинился.

— Да ты же, ты, — Гриша набрал воздуха, но так ничего и не смог сказать.

— Ну, я, я. Может быть, хватит об этом?

Несколько секунд они смотрели друг другу в глаза. Гриша — с нескрываемой яростью и презрением, а Юра… Какой-то страх был в глубине Юриных глаз. Чего-то он явно боялся.

— Ладно, — Гриша первый отвел взгляд, — пошли. Где здесь лифт?

— Сюда, направо.

Пока они поднимались на верхнюю палубу в рубку управления, Гриша Чумаков не мог избавиться от чувства, что его, как бы поточнее сказать, конвоируют, что ли. Мерзкое совершенно чувство, когда в руках у другого оружие, а ты безоружен и вдобавок абсолютно не понимаешь в чем дело. И пусть оружие опущено дулом вниз и держит его твой друг, однако всего минуту назад он… Гриша представил себе черный зрачок бластера, нацеленный в переносицу, и по затылку пробежал невольный холодок. Юрины глаза оставались все такими же неопределенно-блуждающими, уклончивыми, глазами если и не опасного сумасшедшего, то, во всяком случае, глазами человека не совсем ясно осознающего реальность.

Лифт остановился.

— Приехали, — сказал Юра.

Огромная рубка управления звездоскафом, без малого — теннисный корт. Гриша невольно присвистнул. Кольцом нависают овальные экраны. Включены. На кронах деревьев вокруг корабля — тусклый отсвет от поднятого к ночному зениту прожектора. Гриша молча повалился в ближайшее кресло и прикрыл глаза. Ноги гудели. Как же он устал! Душ бы сейчас горячий принять. А потом завалиться спать часов так на …надцать и чтоб кондиционированный воздух с запахом моря… Гриша открыл глаза.

— Слушай, Заяц, здесь душ горячий есть?

— Не знаю. Наверное, есть. Это десантный корабль, рассчитанный, по крайней мере, человек на сто. Шесть палуб, криптоновый привод Бадера-Бадера, — глаза их снова встретились. — Это не «Крестоносец», — сказал Юра. — Корабль времен Первой Дисперсии. Черт знает, как его сюда занесло. — Он повел стволом лучемета в сторону Гриши.

Небольшое отступление. От автора. Я не знаю, целились ли когда-нибудь в вас из стрелкового оружия. Поверьте, когда в вашу сторону движется раструб ствола, это вызывает совершенно непередаваемые ощущения. Достаточно неприятные. В этот момент хватит небольшого толчка внутреннего или внешнего, и напряженные нервы могут не выдержать.

Какие-то совершенно дикие ассоциации вспыхнули у Гриши Чумакова в мозгу, пока лучемет поворачивался к нему. Пиратский корабль с трюмами, заваленными драгоценностями, как пещера Аладдина. Дележ сокровищ. Чем меньше соискателей останется на пиратское золото, тем лучше. Необработанные брильянты, изумруды величиной, как незрелые яблоки. В каком-то оцепенении он продолжал смотреть за движением бластера. В горле сделалось сухо. Прыгнуть?

— Ты учти, Заяц, если что, диплома тебе не видать, как своих ушей.

Бластер остановился.

— Что ты имеешь в виду?

— Если погибну я или кто-то из ребят, диплома ты не получишь никогда в жизни. — Гриша постарался придать своему голосу максимальную твердость. Параллельно у него в голове крутилась мысль, что-то вроде: на кой черт ему диплом, если он будет обеспечен до конца своих дней? И еще одна: нет, так не бывает, я не верю, — именно эта мысль удержала его, чтобы не совершить глупость: не попытаться швырнуть чем-нибудь в Юру Зайца и выбить у него лучемет из рук. Гриша прикинул дистанцию. Нет, для одного прыжка слишком далеко. Он не в той спортивной форме. Надо продолжать говорить. Это шанс.

— Кроме того, тебе никто не поверит, почему я остался на планете, тогда как ты…

— Погоди, о чем ты? Остался на планете? С какой стати?

Гриша Чумаков мысленно вытер трудовой пот.

— О чем я? — Гриша решил дальше идти напролом. — Да вот об этом, — кивок в сторону лучемета. — Ты чем-то до такой степени напуган, что готов палить в собственную тень. Или я не прав?

— Господи, конечно, ты ведь ничего не знаешь. — Юра снова провел ладонью по лицу. — Дело в том, что мы не одни на этой планете.

У Гриши Чумакова глаза на лоб полезли. Не одни? Естественно, не одни. Есть еще Валик Иваненко, Алексей, Васич. И только секунду спустя он, кажется, понял, что Юра Заяц имел в виду. Еще одну группу зачетников?

— Ты хочешь сказать, что, кроме нас, здесь еще кто-то сдает зачет?

Юра мотнул головой.

— Нет. Не думаю. Но это такие же люди, как мы с тобой.

Признаться, на секунду мысли в голове у Гриши Чумакова просто остановились.

— Наблюдатели? — пробормотал Гриша, чтоб не молчать. В голове — ни одной мысли. Наблюдателей за выпускным зачетом просто быть не могло. О таком со времен основания Днепропетровской Астрошколы никто не слышал! Да и разве стал бы Юра Заяц подстерегать наблюдателя в тамбуре звездоскафа, чтобы упереть ему в живот дуло бластера?

— Нет, не наблюдатели. В этом я уверен.

Какая-то движущаяся тень возникла внезапно на одном из боковых экранов. Размытая тень в кроне дерева. Птица? Юра легко подхватился с кресла, не выпуская лучемет. Нет, не успел. Тень быстро скользнула в неосвещенную черноту между стволами.