За холмом - Дмитрий Шишкин Страница 33

Разогнать полностью толпу любопытствующих граждан не удалось, поэтому их впустили в коридор, где они тут же создали организованную очередь (эта привычка, видимо, закрепилась в обществе ещё со времён голода после Большой войны) и практически без давки и суеты разглядывали в глазок двери невиданных пришельцев.

Первым на допрос вызвали мужчину. Все были на него злы за ожидание, хотя очевидно было, что он никак не мог быть виновен в опоздании.

Здание Совета по всем признакам было когда-то театром. А сам зал заседаний – зрительным залом. Ступенчатые ярусы, правда, давно снесли, но стулья для наблюдателей и участников разбирательств всё равно расставили полукругом. Длинный стол для членов Совета стоял на сцене, которую демонтировать не стали, на ней даже сохранился занавес. Секретарь Совета сидел в углу сцены за небольшим столиком и вёл протокол заседания, скрипя по бумаге настоящим гусиным пером.

Сегодня в зале кроме мужчины с сопровождающим его Бегемотиком было ещё несколько людей, одетых по местным меркам очень богато. Это были такие же любопытствующие, как и за дверью, но уважаемые члены общества.

Совет чем-то напоминал «Тайную вечерю», только здесь все были разодеты в костюмы, похожие на средневековые. Основная одежда на всех членах Света была такая же, как и на отце Бегемотика – разноцветные, но не броские мантии. И у каждого на шее такая же толстая золотая цепь с медальоном, на котором был отчеканен холм. И эти скудные наряды они уже согласно местным нравам украшали кто как мог: у кого шапочка интересная, у кого перстенёк.

С левого края стола сидел сухощавый седой старик в бордовой мантии и алой шапочке, похожей на кардинальскую. Рядом с ним расположился толстенный дядька неопределённого возраста в тёмно-зелёном балахоне, необъятный настолько, что знакомый уже нам член Совета по сравнению с ним был просто худышкой. Он был украшен множеством цепей, усыпанных камнями и больше напоминавших женские ожерелья. Потом – тёмно-синяя мантия и лысая голова, следом – серая с жемчужным отливом мантия на высоченном ушастом сухом старике. За ним следовал мужчина лет сорока, тоже в шапочке, но больше похожей на корону, цвет которой не угадывался, настолько много было сверкающих камней, а мантия была кирпичного цвета. Посередине сидели отец Бегемотика в пурпурном и, очевидно, старейший из старейшин, на ладан дышащий, перманентно спящий дряхлый старичок с жидкой седой бородой, он был в чёрном. Справа от него – мужик крестьянского вида: широкоплечий, с окладистой, ровно стриженой рыжей бородой, усыпанный веснушками, в яркой оранжевой шляпе с широкими полями и болотного цвета накидке. Потом следовал совершенный юнец: тощий, костлявый, запуганный какой-то, видимо, от постоянного общения со старшими коллегами. Он был одет в фиолетовую мантию и канареечного цвета берет, а пальцы были усыпаны огромными перстнями, доставшимися явно от отца – они постоянно соскальзывали, отчего юноша держал кулаки всё время сжатыми. Завершали композицию справа человек в бежевом (вылитый «исусик» с тоненькой бородкой, щуплыми усами, мелкими и где-то красивыми чертами лица) и красномордый здоровяк в коричневом, одетый настолько скромно, что походил на монаха-отшельника. Последним сидел по-настоящему колоритный персонаж. Мантия на нём была новая, не выстиранная и не выгоревшая, ярко-жёлтая, а сам он, как бывает с людьми в броской одежде, был невзрачным уродом, жертвой близких межсоветных связей: один глаз у него был с детства заплывшим на пол-лица, рот кривой, а нос смотрел вбок, как бы указывая на остальной Совет.

– Откуда ты явился и зачем? – задал вопрос патриарх в чёрном и тут же уснул.

– Я турист, путешественник… – начал объяснять мужчина, но его никто слушать не собирался.

– Ты шпион? – взвизгнул жёлтый.

– Или ты – посланец Великого голоса? – прогремел зычным басом коричневый.

– А может, ты вообще не человек, а просто знак? – удивил всех бежевый «исусик».

– Я… я… – мужчина растерялся.

– Мне кажется, тут всё ясно, – старый знакомый в пурпурном сделал паузу и немного почавкал толстенными губами, наслаждаясь всеобщим вниманием. – Они специально заброшены сюда целым семейством, чтобы размножиться и нас истребить. Великий вождь, помнится, предупреждал всех, что пришельцы могут вернуться и что они очень хитры и коварны.

– Может, послушаем его, всё-таки? – неожиданно призвал всех к разуму тёмно-зелёный. Из-за своих размеров, видимо, он обладал неким авторитетом.

Все замолчали и уставились на пришельца.

– Понимаете, я вообще не знаю, как мы тут оказались…

– Ха-ха! – натужно засмеялся болотный. – Ну ясно же, что врёт. Зачем его вообще слушать?

– Нас опоили в поезде отравой, мы потеряли сознание! – продолжал бороться путешественник.

– В поезде! – заржал жёлтый, тыкая пальцем в сторону допрашиваемого. – В поезде! Вы слышали?

– Поездов не существует! – поправил путешественника «исусик».

Мужчина собрался поспорить, но его ткнул локтем в бок Бегемотик.

– Есть, конечно, вариант их оставить, – вступил в разговор бордовый, полностью игнорировавший присутствие чужого на этом празднике власти, – как и предлагалось, использовать для улучшения породы. Но держать взаперти, никому не показывать и контактов с местными не допускать.

– А мальчик? – поинтересовался фиолетовый юнец, глаза его возбуждённо забегали, а отцовские перстни на руках загремели в мелкой тряске.

– Твой папаша сдох, потому что ему очередной мальчик откусил причиндалы, так и ты туда же? – кирпичный в короне едва себя сдерживал, видно было, что это вековая вражда между влиятельными семействами.

– Тихо-тихо! – умиротворяюще поднял руки серый ушастый старик. – Мальчик кому мешает? Пусть растёт, потом пригодится.

Мужчина не выдержал: