Время побежденных - Максим Голицын Страница 33

Я молчал, постукивая пальцами по парапету. Сказать ему, что никаких бумаг у меня нет и не было? Что Берланд ничего не говорил мне о них? И что после этого будет с Сандрой? Они, кем бы они ни были, просто-напросто избавятся от нее как от нежелательной свидетельницы. Оставалось только тянуть время.

— Ладно, — сказал я наконец, — положим, я раздобуду то, что вас интересует. Сколько у меня времени?

— Двенадцать часов, — ответил Хенрик. — Потом прощайся со своей милашкой.

— Как мне вас найти?

— Я сам тебя найду. И не пытайся меня преследовать — ничего у тебя не получится. Только время зря потеряешь.

И Хенрик повернулся, готовясь удалиться.

— Постой! — крикнул я ему вслед. — Если вам без меня не обойтись, какого черта вы напустили на меня того кадара? Он же меня чуть не пришил!

— У нас нет кадаров, — ответил Хенрик. — Нет и никогда не было.

Вот так история!

— Кто обеспечит мне безопасность на эти двенадцать часов?

— Никто, — ответил Хенрик.

И пропал в тумане.

— Что мы будем делать, Олаф? — спросил Карс.

— Не знаю… черт… Мне надо подумать.

Никакой уверенности в том, что я раздобуду необходимое, у меня не было. Значит, нужно готовить запасной вариант…

— Ладно, — сказал я Карсу, — поехали.

— Куда ты собрался? — с любопытством спросил мой напарник.

— Вниз. Там посмотрим.

Обратный путь на фуникулере был сравнительно спокойным, если не считать того, что меня, не отпуская ни на миг, грызла тревога. Я привык к тому, что опасность подстерегает меня из-за угла, но, черт возьми, до сих пор я рисковал только своей жизнью, не втягивая в это дело своих подружек. И кто эти загадочные люди, захватившие Сандру? На черта им дались эти проклятые архивы?

«Пежо» мой стоял на старом месте. Я до того поддался паранойе, что поднял капот, заглянул под днище и тщательно обследовал салон в поисках бомбы. Слишком уж долго автомобиль оставался без присмотра. На всякий случай велев Карсу подождать снаружи, я с замиранием сердца повернул ключ зажигания… Мотор тихо заурчал.

Я открыл дверцу и сказал Карсу:

— Залезай.

Он покорно забрался на сиденье рядом со мной. Автомобиль вырулил с пятачка у подножия Флоен и пополз по узким улочкам. Мы миновали гавань, где покачивались на волнах почти невидимые в тумане яхты и рыболовные суда, и выбрались на автостраду, ведущую к порту.

— Куда мы едем? — спросил Карс.

— Нужно навестить одного человека.

Я взглянул на часы: ровно полдень. У меня в распоряжении оставалось одиннадцать часов тридцать минут. И за это время я должен был сделать невозможное.

Машина остановилась на въезде в порт. Тут было тихо — портовые постройки выступали из тумана, точно какие-то доисторические мегалиты, вокруг не было ни единой живой души.

Я открыл дверцу и поднял воротник куртки.

Поганая погода, поганая жизнь…

— Подожди меня в машине, — сказал я Карсу.

— А ты куда?

— Я же сказал, проведаю кое-кого. Но тебя он не впустит. Он не любит чужаков. Если что — стреляй, не задавая вопросов. Хватит с нас наездов.

Я вышел из машины и, обходя лужи с гниющими отбросами и радужными пятнами нефти, тронулся знакомым маршрутом мимо бараков, мимо старого заколоченного склада и каких-то ржавых контейнеров, которые стояли тут, сколько я себя помню.

Наконец я остановился у давешнего одноэтажного здания со слепыми заколоченными окнами. Снаружи казалось, что оно вымерло точно так же, как все остальное здесь, но тайная жизнь внутри продолжалась. Дверь щелкнула, пропуская меня, и я оказался все в том же полутемном зале, опутанном проводами.

— Привет! — сказал Стамп.

Казалось, что за то время, что мы с ним не виделись, он так и не покидал своего механизированного кресла.

— Зачем пожаловал?

Тут царила адская жара — скрюченные конечности Стампа нуждались в тепле. Я с удовольствием стащил с себя куртку и бросил ее в угол.

Он ждал…

— Стамп, — сказал я, — мы ведь давно с тобой работаем. Я вроде тебя никогда не подводил. И ты меня — тоже.

Он, усмехаясь, смотрел на меня из темного угла, и в глубине сознания у меня промелькнула шальная мысль: а что, если ему и вправду все известно?

— К чему все эти прелюдии, инспектор, — спросил наконец он, — что-нибудь стряслось?

Секунду я молчал, обдумывая свои дальнейшие шаги. Он был непредсказуем. Я никогда не знал, чем его на самом деле можно пронять. И почему он со мной работает — из любопытства? Из странного чувства противоречия? Просто из-за денег?

Наконец я сказал:

— Либо ты ничего не знаешь, и тогда рассказывать бесполезно. Либо ты все знаешь, и тогда рассказывать тоже незачем. Поэтому я задам тебе всего один вопрос. Всего один. Откуда звонили?

Он моргнул и внимательно поглядел на меня. Казалось, он колеблется, но что-то оно очень затянулось, это его колебание, и сердце у меня безнадежно сжалось.

Нет, не знает…

Наконец он заговорил, и его тихий голос потряс меня, точно удар грома.

— Из Башни Розенкранца.

Вот сукин сын! Чувство благодарности боролось во мне с желанием свернуть ему шею.

— Так, значит, ты следил за всеми переговорами? — глупо спросил я.

Он пожал плечами.

— Выходит, что так.

— Может, это ты и стоишь за всем?

Он оскалился и стал похож на горгулью с собора Парижской Богоматери.

— Никоим образом. Зачем это мне? Невыгодное дело.

— Но знаешь, кто за этим стоит?

— Я сказал тебе все, что тебе может пригодиться. Остальное — не важно.

Было ясно, что впрямую больше из него ничего не вытянуть. Я попробовал зайти с другой стороны.

— Невыгодное? То есть ты хочешь сказать, что на этом нельзя нажиться? Эти бумаги ничего не стоят?

— Миллионы. Или ничего. Или всего-навсего несколько человеческих жизней. Это уж зависит…

— От чего?

— Да просто как повернется.

На какое-то время я вновь заколебался, но больше мне положиться было не на кого. В странное я попал положение, ничего не скажешь!

— Эти бумаги… у меня их нет, Стамп, — я посмотрел ему прямо в глаза.

Он спокойно сказал:

— Знаю.

— Знаешь?

— Я же не принадлежу к тем идиотам, которые носятся за тобой по всему городу почем зря. Я работаю головой, а не кулаками. Если бы они были у тебя, их давно бы уже нашли — при том, сколько сил они на это положили. И учитывая твою клиническую наивность.