Несущий Свет - Антон Булычов Страница 33

Следующая неделя пронеслась в бесконечных заботах. В следующий вторник Парин проклял идиота, придумавшего вино! Ну сколько можно?! Голова дико болела. Вставать не хотелось абсолютно. Бодрый голос Ацелия, который можно было услышать во всех концах солдатской столовой, бесил неимоверно. К тому же на этой неделе начала болеть правая рука. Точнее, оставшийся от нее обрубок. Сперва это был небольшой зуд, на который Парин, погруженный в дела, даже не обращал внимания. Однако ближе к концу недели зуд превратился в болезненные ощущения. И это не считая того, что культя неимоверно чесалась. В общем, вторники грозили стать для Парина настоящей бедой.

В придачу у него все еще было заложено правое ухо, которым он уже второй день почти ничего не слышал после того, как их новое экспериментальное орудие взорвалось во время пробного выстрела. Благо никто серьезно не пострадал. Их попытки повторить небольшое орудие для стрельбы металлическим мусором окончилось полным провалом. Перепробовали уже пять разных конструкций. Но все они либо оказывались даже тяжелее гарпий, либо взрывались после нескольких выстрелов. Что делать, Парин уже не представлял.

А тут еще добавилось сообщение о магах в северной армии. Большинство солдат от этих слухов, принесенных одним из разведчиков, отмахивались. Однако претор-легат и Парин решили, не сговариваясь, что это может быть серьезной угрозой. Вчера за бутылками вина Ацелий предположил, что именно новость о магах позволила Кимберу перетащить на свою сторону большую часть баронов. Те были верны Империи, пока она казалась непобедимой благодаря магам, но если северяне предложили альтернативу имперским магам… Они могли и передумать быть верными. Парину эти рассуждения очень не понравились, потому что казались довольно логичными и не сулили ничего хорошего. И если они были правы, то легион «Север» ждала большая кровь. Подвижная новая артиллерия, арбалетные болты, убивающие магов, две сотни своих магов. Правда, только Кинетики и Пироманы. Но с учетом всего остального, это была проблема. А еще Ацелий очень боялся, что это не все и у северян есть еще несколько козырных карт, которые перевернут игровой стол. О том, насколько часто претор-легат оказывается прав, Парин уже слышал много раз, а пару раз и был свидетелем. Особенно Ацелию нравилось быть правым, если его предостережения сулили большие проблемы. Поэтому Парин уже почти не сомневался, что на стороне северян появятся если не драконы, то забытые боги.

А вторник все тянулся и тянулся. Солнце уже почти поднялось в зенит. Ацелий решил еще раз пообщаться с памятным разведчиком, и Парин пошел вместе с ним, держась за голову и морщась от яркого летнего солнца. Центурион разведчиков оказался в казарме городской стражи, которую сейчас отдали под нужды легионеров. С удивлением Парин заметил, что это остатки его бывшей манипулы. Более того, когда они нашли здоровяка-центуриона, рядом с ним стоял худощавый разведчик, принесший известия о падении Кольца Ираны, кажется, Колин. Оба отдали честь Ацелию.

– О, мои мальчики, рад вас видеть! Как ваши маленькие делишечки?

– Все в порядке, претор-легат, – сдержанно ответил центурион.

– Я думал над твоим рассказом, центурион. Ты соврал мне и легату, за это тебе может грозить трибунал, мой маленький василиск.

Центурион не изменился в лице.

– Я сказал все, что мне известно о вражеских магах.

Колин при этих словах удивленно глянул на своего центуриона.

– О да, вот только языка вы не брали. И не допрашивали. Думаю, ты к этим сведениям вообще не имеешь никакого отношения. А вот этот милый палм очень даже имеет.

– Почему вы так решили, претор-легат? – Здоровяк сохранял полное спокойствие, а вот Колин немного побледнел. Глядя на них, у Ацелия появилась хитрая ухмылка, обычно ничего хорошего окружающим не несущая.

– На то есть две причины. Во-первых, он любит влипать в неприятности, этот маленький ворон. Он принес вести от Кольца Ираны, – Ацелий начал картинно загибать пальцы, – он вытащил моего непутевого адъютанта из неприятной заварушки, он прорвался мимо мага к нам в Каллимар. – При упоминании о том, что его вытащил Колин, Парин вздрогнул. Оказывается, он должен этому щуплому человеку очень многое. – А во-вторых, он лжец и дезертир. Либо из баронств, либо с севера. Ну же, не томи нас, мой маленький ворон, и поведай, откуда ты к нам сбежал? – Колин побледнел как полотно и покачнулся.

– Ваши обвинения носят официальный характер, претор-легат?

О боги, да этот разведчик что, высечен из глыбы льда? Если Ацелий прав, а это, скорее всего, так, то ему за сговор с дезертиром и утаивание сведений грозит виселица, а то и что похуже. Ацелий, глядя на центуриона, рассмеялся.

– Ну что вы, все в армии знают, что официально я лишь хожу гадить, да и то только на плешь нашему дорогому легату! Нет, ребятки, пока что мы просто говорим, как старые друзья. Но я поговорил так же, как со старыми друзьями, с парой солдат, чуть ранее переведенных из манипулы Кольца Ираны. И вот они никакого разведчика Колина не помнят. Конечно, мы можем устроить с помощью военного трибунала пару очных ставок и все это превратить в официальное дерьмо, но мне, признаться, хватает в моей жизни дерьма и неофициального. Просто давайте исходить из того, что я знаю, что этот маленький ворон дезертир, а вы знаете, что я знаю об этом.

Ацелий ухмыльнулся Колину. Парин решил вмешаться.