Красная книга начал. Разрыв - Дмитрий Владимирович Иванов Страница 32

Рабыня, встань, ибо ты теперь свободна, нарекаю тебя Мила. Опекуном тебе будет сам митра Скроналис. Будь верной и живи достойно.

Суд окончен, все бумаги и предписания получите завтра у секретаря, свободны.

Император взмахнул рукой, и к каждой из сторон подошел гвардеец, чтобы проводить в присутствие и утрясти все формальности.

Шинг скривился в ярости и нехотя позволил себя увести.

Юноша и девушка, обнявшись, плакали, не скрывая облегчения, и ушли, лишь когда митра, мягко обняв их за плечи, настойчиво потянул к выходу.

Император снова утвердился на троне, а на пустое пространство ступил следующий проситель.

* * *

Тремя часами позже правитель, раскинув руки, полуобнаженным лежал в своем кабинете по центру любимого ковра.

За его столом, водрузив натруженные ноги на тяжелую столешницу, развалился в кресле Орест. Полумрак кабинета словно вытягивал усталость, и давние друзья отдыхали, ведя неспешную беседу.

Орест рассказывал байки, перемежая их простыми солеными шуточками, а император, наговорившийся за сегодня всласть, тихо впитывал мудрость народных преданий.

Послышался стук. В приоткрывшуюся створку нырнул Север. Кивком поприветствовав присутствующих, он устроился в кресле у камина.

– Принес вам новости, – Север невесело усмехнулся. – Из народа новости. Говорят все больше, что торговля угасает. Что-то готовится. К нам в таверны все реже заходят местные, если так дальше пойдет, то та часть города, где обитает народ, превратится в гетто.

– Да брось, – император приподнялся на локтях. – Просто очередное охлаждение отношений…

– Да ты что? – Север сделал большие глаза. – А не слышал ли твое величество о шайке на северном тракте? Говорят, сплошь из варваров! Говорят, варвары грабить вздумали на дорогах. А Кулишки сгорели недавно. Деревенька, что на северной границе. В городе говорят, народ заскучал, в набеги ходить начал. Я тебе говорю, не просто так все слухи. Случись чего, и побьют наших.

– Наших, ваших – ты обалдел, Север! Что за разговоры? – встрял Орест. – Мы все в одной лодке – не раскачивай.

– Дык то не я, вождь, то горожане трындят. Попомни меня, неспроста все. Опять южане мутят…

– Довольно, – император запустил руки в волосы, расплетая хвост. – У тебя всегда южане виновны! Что там с твоим псарем?

– Уехал Альбин вчера. Вот с утреца так собрался и свалил весь. Пока ни слуху ни духу. Мож, поискать мальчишку-то? Пропадет ведь…

– Не стоит. Пора ему на свободу, чтобы вести свору, надо быть вожаком. Вечно за твою сиську его прятать не будешь.

– Да ну вас, – Север обиженно поджал губы. – Че валяться-то просто так? Пошли, брат, Будимир, поди, уж истопил баньку-то. Похлещу тебя веничком. А то скис чет совсем?

– Иди, Север, мы позже будем.

Кинув хмурый взгляд на Ореста, Север стремительно поднялся и вышел. Император вновь откинулся на ковер, вперив взгляд в потолок, а Орест, понимающе усмехнувшись, направился вслед за Севером.

* * *

Следующий день щедро одарил столицу дождем. Тягучие, упругие струи сокращали мир до нескольких шагов. Грохот капель по крыше из раздражающего превратился в убаюкивающий.

В этот день меня мутило. Стоило чуть-чуть отвлечься, и перед глазами вставало синеющее лицо Шушрака: его распахнутые глаза и открытый рот, в котором застревает крик. Нет, не раскаиваюсь и не считаю свои решения неправильными, но это был первый человек, убитый не сразу, а вот так. Замучен моими собственными руками.

К сожалению, отвлекаться было не на что. Монотонная работа с иглой заняла почти весь световой день. Старик учил меня, что надо тщательно готовиться к каждой акции, и учил не зря.

Сейчас, когда его не стало, я начинаю понимать ценность его советов, начинаю понимать, как мало я еще знаю. И как много он мог бы дать мне, если бы в свое время мне удавалось уделять обучению больше времени, внимания, желания. Если бы он остался жив. Ведь казалось, что впереди еще много дней, еще успеется все.

Нет, мое обучение было достаточно подробным и глубоким. Я – хороший ученик, и учитель был весьма хорош. У такого не забалуешь. Но миллионы упущенных возможностей, казалось, шептали из каждого угла, забирались под веки, жгли мозг не исполненным, не достигнутым.

Ввечеру пришлось знакомиться с дождем ближе. Он был не только мокрым, что вполне ожидаемо, но достаточно теплым, чтобы по возвращении из продуктовой лавки, работающей допоздна, только-только начать чувствовать озноб.

Болели пальцы, не то чтобы я настолько неловко управляюсь с иглой, но все же я не крестьянская дочь, убивающая глаза под светом тусклой лучины.

Одно время мы со Стариком путешествовали с бродячим цирком. Цирковые научили меня многому. Старик особенно следил, чтобы мне довелось и поработать с животными, и помочь женщинам с готовкой, и вникнуть в премудрости хранения и починки костюмов. Там же, и уже особо, со мной занимались макияжем и гримом, актерским мастерством и искусством выражения, учили говорить разными говорами и диалектами, подражать голосам животных и птиц. Да, много всего было. Вот сейчас кое-что пригодилось, в очередной раз.

На самом деле мне мой план был не по душе. Природа достаточно поиздевалась надо мной, наградив ничем не примечательным лицом: прямой небольшой нос, голубые, но не синие глаза. Чистая кожа без родинок, лишь весной расцветающая россыпью веснушек. Я могу спокойно переодеться мальчишкой или девицей, могу затеряться в толпе, но на сей раз мне надо сделать все наоборот. Теперь мне нужно не ослабить, а привлечь чужое внимание. Особенно внимание одного человека.

Цафик из рода Пелирока, так звала его мать, а Слизнем называли его все остальные. В его внешности не было ничего особо отталкивающего, не дрожало студнем его тело, заплывая жиром, не текло из носа, не плевались при разговоре губы. Для бандита он, напротив, был весьма аккуратен и опрятен. Сухощавый и невысокий, с короткими волосами и тихим, немного застенчивым голосом. И с невероятно холодными и потными ладонями. За это и получил свою кличку от одной из шлюх, чье имя забылось, а привязчивое в этой среде прозвище осталось.

У господина Цафика было три проблемы, одна из которых мной уже озвучена, она же тянула за собой и вторую. Слизню категорически не везло в личной жизни. Ему не удавалось найти себе тихую и застенчивую девушку: дочку приличного горожанина или племянницу мастерового. Его маленький изъян сильно портил жизнь. Дружки поговаривали, что он связался с бандой Ржавого для того, чтобы накопить на лечение. Вроде как ему осталось немного, а потом, по заверениям самого Цафика, он подумывает о честной, спокойной жизни, без притонов, проституток, грабежей и убийств. Пока же шлюхи – это все, что ему оставалось.

Господин Цафик отличался завидным постоянством, посещая один и тот же бордель из месяца в месяц. Впрочем, девок он всегда выбирал разных. Мадам, сама никогда шлюхой не работавшая, весьма привечала молодого бандита, ибо платил он щедро, с девочками был не груб, бесчинств не устраивал, а однажды даже пригодился в качестве вышибалы. Втайне мадам его даже жалела. Но, как уже сказано, сама она шлюхой не была и становиться не собиралась.