Секретный рейс - Майк Брукс Страница 32

Взрыв ядерной бомбы в Северном море предсказуемо вызвал хаос. Гигантский столб воды и пара накрыл преследовавший «Иону» военный корабль, и все до единого радиоканалы разом подняли крик. Все воздушные суда в районе взрыва стали летать без всяких правил и ограничений, а значит, бешеный рывок «Ионы» на север уже не выделялся на общем фоне. Дженна снова поменяла им название, понимая, что как минимум в ближайшие несколько секунд всем будет не до них, и корабль «Поминки по Тамсину» резко изменил направление и пошел над Британией, чтобы приземлиться на заправочной станции в Бирмингеме.

Несмотря на все трудности, они прорвались — их не сбили и не задержали, что, по мнению Дрифта, само по себе было маленьким чудом. И в сравнении с этим еще более досадным казался тот факт, что один из членов его экипажа целился ему в голову из пистолета.

— Тамара?.. — проговорил он, стараясь, чтобы голос не дрожал.

Цзя отключила двигатели, их вой еще не смолк окончательно, когда Дрифт вдруг увидел перед собой маленький, обманчиво безобидный с виду ствол однозарядного минибластера, который Рурк, похоже, могла спрятать где угодно.

Однажды он видел, как она вытащила его из–под нижнего белья.

— Никаких Тамар. Тебе придется объясниться, — сказала Рурк. Голос у нее был тихий, но глаза — как темные льдинки.

— Да разве сейчас до того? — возразил Дрифт.

Это был не просто отвлекающий маневр. Они все еще оставались на европейской территории, и, насколько он понимал, их вполне могли задержать. Он решился бросить взгляд по сторонам: Дженна ошарашена, на лице Цзя что–то прочитать труднее, но, кажется, ни та ни другая не собирается бросаться на Рурк, чтобы ее обезоружить. Вряд ли их можно винить — в конце концов, ни у пилотессы, ни у слайсерши боевого опыта нет, а Рурк голыми руками может вырубить человека вдвое крупнее себя.

— Цзя, — сказала Рурк, не поворачивая головы, — включи коммуникатор и позови ребят в кабину.

— Тесновато будет, — заметила Цзя. — Апирана у нас немаленький. Может, лучше в кают–компанию пойдем? К тому же, если ты его застрелишь и пуля пройдет насквозь, там она хоть ничего важного не повредит.

— Спасибо, — едко сказал Дрифт.

Цзя только плечами пожала.

В иллюминаторе за ее плечом, слева, Дрифт видел гигантские автоцистерны, ползающие туда–сюда по асфальту, тяжелые шланги, заливающие свежее топливо в изголодавшиеся баки.

— Она права, — согласилась Рурк. — Вставай.

— И идти туда, где ты меня с большей вероятностью пристрелишь? — хмыкнул Дрифт. — Не очень–то заманчиво.

— Икабод, — тихо сказала Рурк, — мы с тобой сколько уже вместе летаем? Восемь лет? Я очень, очень сильно надеюсь, что ты сможешь объяснить нам всем, зачем взялся за такую работу, из–за которой чуть было не погиб целый город, но не дам тебе тянуть с этим до тех пор, пока ты не успеешь состряпать какую–нибудь спасительную версию. Идем в кают–компанию, и там ты приведешь какие угодно основательные причины, чтобы я опустила пистолет и извинилась. Иначе я тебя, ей–богу, пристрелю, а потом рвану отсюда, пока нас не засекли.

— Не выйдет, — несмело вставила Дженна. — И по Спайну, и по радио передают, что небо закрыто.

Рурк нахмурилась, но, к разочарованию Дрифта, ни пистолет в руке, ни взгляд у нее не дрогнул.

— Что?

— Никто не может выйти из атмосферы без заранее согласованного стартового окна, — увесисто произнесла Дженна. — Не только в Европе. Все правительства согласились на эту меру. Похоже, им всем ядерный взрыв несколько подействовал на нервы. Уже пошли разговоры, что это атака террористов из Свободной системы.

— Твою мать, — с чувством высказалась Рурк.

На ее лице промелькнула неуверенность, но тут же сменилась обычной спокойной решимостью. Дрифту был знаком этот взгляд, и он не сулил ничего хорошего, тем более когда у нее в руках бластер.

— Вставай, Икабод. Медленно. Не думаю, что ты такой дурак, чтобы выкинуть какой–нибудь номер, но кто знает, может, тебе уже нечего терять. Идем в кают–компанию, и там ты все объяснишь.

«Терять–то и правда, можно сказать, нечего».

— Ладно, только и ответил он и стал подниматься.

Он прямо–таки чувствовал, как на шее затягивается петля. Он боролся с этим ощущением почти двадцать лет — так долго, что уже начал надеяться, что отделался от него, но, видимо, все эти годы просто оттягивал неизбежное. Он волей–неволей оценил иронию ситуации — его концом станет не что–нибудь, а бунт на корабле. Немного поразмышлял — не броситься ли на Рурк, когда Цзя нажала кнопку коммуникатора и позвала Михея, Апирану и Куая в кают–компанию, но раздумал. Опять тот же самый выбор, что и тогда, с Человеком, который смеется: быстрая смерть почти наверняка или шанс выкрутиться и пожить еще немного — а вдруг кривая куда–нибудь да вывезет.

Надо сказать, пока что эти надежды не очень–то оправдывались.

Он почти ожидал, что долгий путь к кают–компании под дулом пистолета с тремя женщинами за спиной покажется бесконечным. Но он и моргнуть не успел, как они достигли цели, а он еще даже не начал обдумывать, что скажет своему экипажу.

Друзьям.

Так он считал.

Обычно, обращаясь к экипажу, он небрежно прислонялся к столу, отделявшему камбуз от самой кают–компании, и теперь по привычке занял ту же позицию. Разница в том, что от небрежности не осталось и следа, а Тамара Рурк стояла не на карауле в дверях, а посреди комнаты с пистолетом, все так же направленным ему в лицо. Михей, Куай и Апирана возникли у нее за спиной и застыли столбом, когда увидели, что происходит.

— Вы чего это? — озадаченно спросил Апирана.

— Эта работа с самого начала попахивала чем–то подозрительным, — без обиняков начала Рурк, — и, думаю, мы все так или иначе об этом догадывались. Засекреченный груз, засекреченный заказчик, капитан сам не свой, от него все время пахнет виски, и на космической станции он с ходу стреляет охранникам прямо в лицо, не пытаясь даже заговорить им зубы, как обычно. Но мы все ему доверяли по умолчанию, потому что до сих пор, что бы ни случалось, он нас из любой переделки вытаскивал. И вот теперь все полетело к чертям, и наверняка не мне одной интересно, как же все это понимать.