Бесконечность не предел - Василий Головачев Страница 32

— Вы Саблин? — извиняющимся тоном спросил толстяк; в руке он держал небольшой белый саквояжик.

— Да, а вы?

— Я из поликлиники, врач Гусинский, мой сын ходит к вам на тренировки.

— Не помню. Откуда вы знаете мой адрес?

— Узнал у сына. Я психотерапевт…

— Очень приятно. Покороче, пожалуйста, я тороплюсь.

Толстяк вспотел, принялся вытирать лоб и лысину скомканным носовым платком.

— Дело в том, что ваш друг Прохор Смирнов обращался к нам за консультацией и пропал.

— Какой ещё консультацией? — нахмурился Саблин.

— Он жаловался на галлюцинации, связанные с математикой. А вам не жаловался? — толстяк упёрся взглядом в глаза Данимира.

Тот понял, что Охотники, о которых говорил Прохор, продолжают его искать. Толстяк-врач в настоящий момент врачом не был, он искал жертву.

— Никогда! — мотнул головой Саблин. — Прохор очень спокойный и уравновешенный человек, ни о каких его видениях мы никогда не говорили. А он точно к вам заходил?

— Можете не сомневаться, — прижал пухлую руку к груди толстяк. — Почти неделю назад, выглядел утомлённым. Мы предложили ему курс терапии, он обещал подумать и вернуться. И с тех пор пропал. А галлюцинации вещь непредсказуемо опасная, они могут перерасти в стадию латентного психического заболевания, что потребует долгих лечебных процедур. Чем быстрее он решится, тем легче будет лечение.

— Понял вас, — сделал озабоченное лицо Саблин. — Дайте визитку. Как только найду Прохора, сразу перезвоню. По моим сведениям, он уехал на юг.

Толстяк порылся в кармашках, потом открыл саквояжик (Саблин заметил лежащее там полотенце, резиновую шапочку и нечто, похожее на стетоскоп), достал визитку.

— Звоните, случай серьёзный.

Повернувшись, он начал спускаться по лестнице, минуя кабину лифта, хотя Данимир жил на седьмом этаже и легче было бы использовать лифт.

Саблин вернулся в квартиру, позвонил Михаилу:

— Привет, строитель новой жизни. Что нового, как постоялец, не хандрит?

— Тихий очень твой дружок, больше лежит, читает или спит. Изредка открывает свой ноут.

— Никто им не интересовался?

— С тех пор как вы уехали — никто.

— А полиция?

— Уберёг господь. Скоро приедешь?

— Возможно, завтра, с делами управлюсь, уговорю Варвару не уезжать, а то она в Москву собралась, и приеду. До встречи, Михась. Не забывай, что за ним надо присматривать и по возможности одного никуда не отпускать.

— Да он никуда и не рвётся, по лесу разве что бродил пару раз. Не боись, Тимофеич, всё будет тип-топ.

После этого Саблин набрал номер Прохора, но тот не ответил ни через минуту, ни через пять. Вероятнее всего, формонавт снова ушёл в очередное путешествие по числомирам «матрёшечной» Вселенной. Шевельнулась мысль: не попытаться ли сделать то же самое самому?

Успокойся, остановило Данимира второе «Я». Без эргиона ты не сможешь это сделать, а эргион у Прохора. Да и помощник нужен, заблудишься ещё. Завтра встретишься с ним и слетаешь куда-нибудь. Хорошо бы ещё и Варвару с собой взять.

Он даже остановился, поймав эту мысль. Однако после зрелого размышления решил не посвящать Варю в чужие секреты. Прохору грозила нешуточная опасность, и все, кто становился причастен к его тайне, могли стать мишенью для Охотников.

Время до обеда промелькнуло быстро.

Саблин съездил в научный Центр «Осколково», встретился с начальником лаборатории метаматериалов профессором Чудиновым и убедил его дать Смирнову отпуск в связи с необходимостью подлечиться.

— Конечно, я готов дать отпуск, — ворчливо сказал Чудинов, — но он мог бы и сам приехать.

— Он сейчас под наблюдением врачей за рубежом, — развёл руками Саблин, — позвонит оттуда. Про него никто не спрашивал?

— Все спрашивали, девицы какие-то, коллеги, даже из полиции приходили.

— Из полиции? — удивился Саблин. — Что им было нужно?

— Спросили, где он, хотели получить характеристику. Я ответил, что он ни в каких дурных делах не замечен, они и убрались.

— Вы абсолютно правы, — раскланялся Саблин. — Уж в чём в чём его можно упрекнуть, только не в дружбе с дурными делами.

Поскольку речь зашла о полиции, пришла идея позвонить Юстине и подключить её к возникшей проблеме. Она была не только красивой девушкой, способной свести с ума мужика без конкурса красоты, но и служила в отделе полиции особого назначения, получив под своё командование два десятка не самых мягких парней.

Юстина неожиданно оказалась на рабочем месте, то есть в здании УВД на пересечении улиц Крупской и Слободской.

— А мы тебя искали, — обрадовался Саблин, разглядывая в крохотном видеообъёме айкома строгое лице Юстины Бояриновой, ставшей капитаном полиции в двадцать семь лет.

— Я отсутствовала, — коротко ответила девушка. — Только что вернулась с задания.

— Мы это поняли.

— Что-нибудь случилось?

— Я бы хотел поговорить с тобой не по телефону.

— Вечером, после девяти.

— Дело не терпит отлагательств.

— Какие мы таинственные. Что стряслось? Прохор с космодрома звонил, явно что-то скрывая. Подъехать ко мне сможешь?

— Могу, но говорить о делах в вашем учреждении, полном скрытых камер, не желаю.

— В моём учреждении сейчас пусто, как в мавзолее. Хорошо, давай встретимся…

— В парке, напротив твоего дома.

Юстина помолчала, пытаясь понять, к чему клонит Саблин.

— Хорошо, буду минут через сорок.

Связь прервалась, Саблин спрятал мобильный и подумал, что Юстине не хватает женской мягкости, которая ему больше нравилась. Да и Прохору тоже.

В два часа пятнадцать минут он оставил машину у входа в парк на Всполье, где несколько дней назад встречался с Прохором Смирновым.

Юстина подъехала на пять минут позже на бело-синем полицейском «Форде», приткнув машину сразу за спорткаром Саблина.

Вопреки его ожиданиям она была одета в обычный летний деловой костюм, хотя и весьма строгий, «чиновничий».

Быстро миновала резные ворота парка, огляделась, увидела сидящего на лавочке слева Данимира, села рядом.

— Почему здесь? Может, поговорим в машине? Не люблю светиться по поводу и без.

— Здесь нас никто не подслушает, да и легко увидеть, если кто заинтересуется.

— Боже мой, какие предосторожности! Что происходит? У Прохора снова проблемы?

— Ты говоришь как прокурор. Да, у него проблемы, хотя он ни в чём не виноват. И нам может понадобиться твоя помощь.