Конфигурация - Джей Эм Страница 32

– Про группы не знаю, – подал голос до тех пор не участвовавший в разговоре житель планеты Сингао, которая воевала на нашей стороне. – А насчёт обитаемых миров могу сказать вот что. В моём корабле есть универсальное устройство полисвязи. Пока я летел сюда, и несколько дней тут, на планете, пытался связаться с каким-нибудь миром, поймать хоть какие-то сигналы – и ничего. Все виды связи молчат. Информационные сети не работают. Похоже, они больше не существуют. Физически.

– Почему ты оставил свои попытки? – возмутился нардионец. – Я уверен, рано или поздно тебе удалось бы наладить контакт…

– Если хочешь этим заниматься, я отдам устройство тебе, – устало откликнулся сингао.

Вьекен и ещё двое нардионцев стали первыми, кто оставил Свеф. Они забрали полисвязь и улетели на своём корабле. Другие нардионцы задержались на планете до тех пор, пока её не покинула почти вся наша группа.

Улетали мы в основном поодиночке, только некоторые по двое или по трое. Возможность сделать это была даже у тех, кто не имел собственного подходящего транспорта, как я, например. В Бункерах находилось множество СКАБов, небольших удобных кораблей, которые подходят для длительных путешествий. СКАБы – лучшие из известных мне индивидуальных космолётов, работающих на концентрируемой энергии звёзд. Системы жизнеобеспечения в них полностью автономные.

Один за другим обитатели Бункеров брали себе СКАБы, загружали их водой, пищей и другими необходимыми вещами, и улетали. Сингао, перед тем как двинуться в путь, сказал нам на прощание:

– Пусть нардионцы ищут своих соотечественников и свои планеты. А мне это не нужно. У меня ни соотечественников, ни родной планеты больше нет. Я чёртов гражданин космоса, чёртов вселенский космополит.

По-моему, это название как нельзя лучше подходило всем нам. Вскоре после сингао и я отправился куда глаза глядят. Никакой цели у меня не было. Всё, что осталось – холодное безразличие к прошлому, настоящему и будущему.

Запасы я пополнял на уцелевших населённых планетах, где развитие цивилизации не достигло уровня, который позволил бы их жителям ввязаться в войну. Подобных миров было известно немало, информация о них содержалась в базе данных моего СКАБа. Потенциально опасные планеты с неподходящими условиями или агрессивным аборигенами я игнорировал, на более-менее безобидные время от времени высаживался.

Конечно, меня не интересовали дикие миры наподобие НР-4, населённого существами, отдалённо похожими на линаэнцев, но покрытыми шерстью и не умеющими разводить огня. Или АС-3 с его полуразумными рептилиями, которые общаются между собой лаем. А вот другие, вроде Нарла, где народ кочевал по единственному материку на повозках, запряжённых шестиногими ездовыми животными, и Огфа, на котором существовали десятки тысяч крохотных селений, обнесённых высокими стенами – были как раз тем, что надо.

На подобные планеты я рассчитывал, занимая грузовой отсек СКАБа массой ненужных мне самому найденных в Бункерах предметов – боевых ножей, металлических столовых приборов, детских игрушек и даже украшений. Эти остатки цивилизации, когда-то бывшей моей, оказались не так уж бесполезны, и сослужили мне хорошую службу. Жители отсталых миров охотно обменивали их на пищу и другие вещицы, которые я мог сбыть на следующей планете.

Там, где люди прежде понятия не имели не только о космических полётах, но и о космосе вообще, меня побаивались или оказывали почтительный приём. Иногда давали то, в чём я нуждался, без всякого обмена, даром. В каком-нибудь из этих миров я, пожалуй, мог бы выгодно устроиться в роли местного бога и прожить до конца своих дней, ни о чём не заботясь. Но мне не хотелось задерживаться там. Было тяжело, я словно задыхался. Не в прямом смысле, конечно, не физически. Наверное, просто привык к одиночеству, звёздам и космической пустоте.

Кое-кто из аборигенов вёл себя доброжелательно, но и выгоды своей упускать не желал. Бывали и конфликтные случаи. Но оружие местных жителей против моего ровным счётом ничего не значило.

О войне, уничтожившей цивилизацию нескольких галактик, на отсталых планетах не знали. Большинство из них она вовсе не затронула. Но не все. На одной мне показали огромный котлован, который сделало «солнце, упавшее с неба». Скорее всего, этим «солнцем» был какой-нибудь горящий хивинийский дредноут.

На других планетах последствия были серьёзнее. Даже задев их только вскользь, удары лучевых пушек разрушили хрупкое экологическое равновесие, вызвали необратимые изменения в организмах растений, животных и разумных существ, и обрекли их на медленное вымирание.

Но, в общем-то, меня всё это мало касалось. Ни вины, ни угрызений совести, ни жалости я давно не испытывал.

В длительные перерывы между высадками я или занимался физическими упражнениями, или от нечего делать осваивал установленные на бортовом компьютере образовательные программы, или создавал одио-картины. Искусство одиоли в своё время было очень популярно на Свефе. Но теперь его знатоков не осталось, так что мои произведения не оценит никто и никогда. А самому мне они не были особо дороги. Какое-то время они существовали, потом я уничтожал их без сожаления.

В некоторых мирах, даже совсем малоразвитых, моё появление не вызывало удивления у аборигенов, потому что до меня там уже побывали гости, которые спускались с неба на «летающих шарах». Пару раз, кажется, на Лаолау и на Дьев, а может быть, на Шиог, я столкнулся с другими вселенскими космополитами. С первым из них мы просто поздоровались и разошлись каждый в свою сторону. Второй – тот самый сингао – сказал мне, что, кроме нас, кто в своё время собрался на Свефе, и в самом деле уцелело ещё несколько таких же разношёрстных компаний. Со временем все выжившие – от силы несколько сотен – занялись тем же, чем и мы. В ответ на это я только пожал плечами:

– А чем ещё остаётся заниматься?

– Ну да, – кивнул он.

На том мы и попрощались. Гораздо больше праздного разговора нас интересовал обмен с местными жителями. Хорошо, если они станут брать и товары сингао, и мои, чтобы никто не остался внакладе.