Эпицентр - Кирилл Патрыка Страница 32

Оказавшись на брусчатке набережной, черные Ихтиандры на четвереньках, мерзко извиваясь всем телом, двинулись к пикапу. Несмотря на неуклюжий способ передвижения, они оказались довольно проворными. Я понял, что они меня опередят, закричал и бросился бегом.

Поисковики, поглощенные работой, не услышали меня и не увидели приближавшихся тварей. Я стряхнул с плеча автомат и на бегу дал очередь по блестящим черным уродам. Пули срикошетили от брусчатки, не попав в цель. А потом стрелять стало нельзя. Твари мгновенно окружили пикап, мои пули могли задеть людей. Я припустил во весь опор.

Выстрелы привлекли внимание отряда, но слишком поздно. Одна из тварей прыгнула на человека и сбила с ног. Широкая пасть распахнулась до необъятных размеров, а потом челюсти сошлись с отвратительным хлюпаньем. Брызнула струя крови. Второй поисковик выстрелил из пистолета и попал в водителя пикапа. Водитель рухнул, как подкошенный, а черная тварь с удивительным проворством подмяла под себя стрелка. Воздух огласился Душераздирающим воплем. Двое оставшихся мужчин принялись палить из полуавтоматических карабинов. Пули, кажется, попадали в чудовищ, но без видимого вреда для них. По крайней мере, ни одно не прекратило атаки.

Завизжала Лариса. Я увидел, как она взлетела в кузов пикапа, вскарабкалась на груду коробок. За ней следовало извивающееся черное отродье.

Я уже догадался, что это не гуманоиды. И понял, кого они мне отдаленно напоминают. Сома Майорова. Эта гигантская рыбина, достигавшая порой почти двух метров, нередко встречалась в реке. Когда вода падала, такой сом-гигант мог оказаться отрезанным от родной стихии несколькими километрами заболоченной суши. Обычно он не погибал. Извиваясь, переваливаясь с боку на бок и упираясь мощными плавниками, он ползком преодолевал расстояние, отделяющее его от реки.

Я не знал, от кого произошли атакующие грузовичок монстры, но мысль о соме Майорова была единственной, что пришла мне в голову. Раздумывать, впрочем, было некогда. Я припал на одно колено. Если это рыбы, или теперь уже псевдорыбы, самое уязвимое место у них голова. Я тщательно прицелился и выпустил короткую очередь в тварь, подбирающуюся к Ларисе. Черное тело, будто выдернутое лесой из воды, свернулось кольцом, потом так же конвульсивно развернулось и покатилось на землю. Оно продолжало биться и извиваться, но опасности уже, похоже, не представляло.

Я скова побежал, потому что остальные люди и твари сплелись в один клубок, и стрелять было невозможно. Но, приблизившись, я понял, что мои опасения попасть в людей напрасны. Людям уже ничто не могло повредить. Больше не осторожничая, я прострелил башку еще одному чудовищу, которое тут же завязалось узлом и принялось исполнять на земле пляску Святого Витта.

Оставшиеся хищники продолжали терзать свои жертвы, не обращая внимания на выстрелы. Похоже, их рыбьи мозги не слишком изменились. Ещё одна черная туша полезла в кузов пикапа. Лариса снова пронзительно завизжала. Я нажал на спусковой крючок и услышал сухое щелканье. Рожок опустел, а запасные магазины остались в джипе. Я отбросил автомат, выхватил из ножен штык-нож от «калаша» и прыгнул в кузов, оказавшись между чудовищем и его добычей. Огромная пасть щелкнула зубами прямо перед моим носом. Не раздумывая, я со всего маху всадил штык в башку монстра, и тот забился в конвульсиях. Теперь, глянув вблизи, я почти не сомневался, что это псевдосом. Спихнув на землю извивающуюся тушу, я тоже спрыгнул. Но рыбьи мозги наконец среагировали на опасность. Оставшиеся твари бросили свое пиршество и устремились к парапету. Я не стал их преследовать, потому что колени у меня, признаться, изрядно дрожали. Черные туши перемахнули через бетонную ограду, раздался громкий плеск, и все стихло.

Я огляделся. На останки Ларисиных коллег смотреть было жутко. В кратчайший срок твари поработали на славу. Туши трех монстров еще лениво извивались, но жизнь покидала их. Я помог Ларисе спуститься с кузова, обнял и довел до своего джипа. Женщину трясло, она даже не плакала, а скулила как побитая собачонка. Я насильно влил ей в рот половину содержимого моей фляжки, после чего дрожь и скуление прекратились.

Мы довольно долго просидели в кабине, прижавшись друг к другу. Когда волнение слегка улеглось, я почувствовал Ларисино тепло и понял, как давно у меня не было женщины. Конечно, мне не отказала бы почти ни одна шмара из «Арго», но слишком отчетливо стоял у меня перед глазами образ жены. Я просто ничего не мог с этим поделать. А сейчас вдруг почувствовал совсем иное.

Должно быть, пережитый ужас и стресс вместе с коньяком из моей фляжки по-особенному подействовали и на Ларису. Когда я крепко прижал ее к себе, она не отстранилась. Она не препятствовала мне и тогда, когда я, одержимый каким-то животным желанием, сдернул с нее свитер и расстегнул «молнию» ее брюк. Лариса в естественном виде оказалась еще более красивой и сексуальной, чем в Растянутом свитере и поношенных штанах.

Я не знаю, сколько времени мы ничего не видели и не слышали, впившись друг в друга, и потом, пребывая в полуотключке. Если бы твари вернулись, они могли полакомиться нами совершенно беспрепятственно.

Когда мы пришли в себя, Лариса принялась торопливо одеваться. Мне ничего не оставалось, как последовать ее примеру. Не говоря ни слова, она отправилась к пикапу и по коротковолновому передатчику сообщила в Крепость о случившемся. Пока не приехал автобус с подмогой, мы не сказали друг другу ни слова.

В Крепости Лариса поведала, как все произошло. Тройка местных научников битый час вынимала из меня душу своими расспросами. Сойдясь во мнении, что моя версия насчет сома Майорова выглядит реалистично (реалистично, черт бы все побрал!), они отстали от меня. Зато Директор, не прекращая рассуждать, какой я замечательный мужик, уволок меня к себе и напоил почти до беспамятства, что со мной случалось крайне редко.

Очнулся я в какой-то спальне, где меня заботливо уложили на широкую кровать. В головах мягко поблескивал торшер, а в кресле, забросив ногу за ногу, сидела Лариса. Заметив, что я пошевелился и открыл глаза, она пересела ко мне. Я обнял ее за талию.

— Это был совершенный кошмар, — сказала Лариса. — Я тут всякого насмотрелась, но такое…

— Ты про чудовищ или про… потом? — глупо сострил я.

Она невесело усмехнулась:

— Потом-то как раз все было хорошо. Безумно и замечательно. Или даже безумно замечательно.

— Ну слава богу, — сказал я.

— Знаешь, — Лариса достала сигареты и закурила, — ты мне понравился, когда я еще в гости к твоей Кате приходила. Правда.

— А я думал, вы стрекочете, вам ни до чего дела нет.

— Ты плохо знаешь женщин.

— Не буду спорить. Негде было опыта набраться.

— Это не беда. Это хорошо, что ты тогда ничего не заметил. Тогда это было ни к чему.

Я притянул ее к себе и повалил на постель.

— Я тебе жизнью обязана, — сказала она, глядя мне прямо в глаза.

— У женщин перед мужчинами таких долгов не бывает.