Джим Уэйд - Генри Каттнер Страница 32

В туземном квартале процветало кафе «Рамадан» – преображенный арабский дом. Внутренний дворик был заставлен столами и лампами, подвешенными к потолочным проводам. Посетителей в этот час было немного. Уэйд купил выпивку и, узнав, что девушка, Танит, приедет только вечером, решил не наводить никаких справок о шкипере Клете. Вместо этого он изображал туриста, бродя по Басре и прислушиваясь к обрывкам разговоров.

Годой был прав. В городе чувствовалось скрытое напряжение. Об этом никто не говорил открыто, но люди перешептывались о неком мумине имя которого напрямую не называли. Говорили, что он бессмертен. Когда-то ему прострелили сердце, и он все еще был жив. Он проповедовал… Но стоило Уэйду притормозить, прислушиваясь, разговоры тут же затихали, а те, кто обсуждал таинственного мумина расходились.

У Уэйда возникло впечатление, что туземцы чего-то ждут. Но что? Появление самого мумина? Возможно.

Дважды Уэйд мельком видел зеленый тюрбан в толчее базаров и был почти уверен, что это Нассерд. Уэйд был убежден, что за ним следят, но выслеживал ли его хадж или нет, Гром не был уверен.

Вскоре он вернулся в Европейский клуб, взяв телеграмму от Аргайла и Марата. Они собирались прилететь этой ночью на Громовом жучке. Уэйд оставил для них сообщение и, когда прохладный вечерний ветер налетел на Басру, направился в кафе «Рамадан».

Но он не пошел туда, как Гром Джим Уэйд. Ранее в тот же день на базаре он купил полный комплект арабской одежды. Теперь человек, прогуливавшийся по улицам Басры, нисколько не походил на европейца. Темная от природы кожа Уэйда не требовала никакого макияжа, и многие арабы были чисто выбриты. Кроме того Гром носил синий бурнус, который подчеркивал его ранг.

Он не привлек никакого внимания в кафе «Рамадан», когда вошел и нашел столик. Место уже было заполнено говорящими, жестикулирующими арабами. Туристов не было, заметил Уэйд.

Он заказал банановый кускус и обвел острым взглядом переполненный двор. Внезапно его взгляд остановился на зеленом тюрбане. Человек, носивший его было наполовину скрыт колонной.

Что здесь делает хадж Нессердин?

Мусульманин, по-видимому, не видел Уэйда. Ему не удалось распознать замаскированного Уэйда. Его морщинистое смуглое лицо оставалось бесстрастным. Нессердин тихо сидел за столом и ждал.

До Уэйда доносились обрывки разговоров. Он снова почувствовал подспудное напряжение. Группа туземцев обсуждала нападение на форт.

– Яйя, Аллах! Кафирские собаки не могли сражаться с муми-мином…

– Успокойся! – прошептал один из спутников Нассердина.

Араб, быстро оглядевшись, повиновался. Хадж сделал внезапный сердитый жест. Подняв голову, Уэйд услышал звон колокольчиков, сладкий и серебристый, и увидел, как во двор легко вбежала девушка-туземка. А ведь правоверным мусульманам было запрещено носить колокольчики. Пожалуй, этого было достаточно, чтобы Нессердин нахмурился.

– Танит! – послышалось со всех сторон. – Это Танит!

Девушка была стройной и легкой, как газель пустыни. Она хорошо танцевала, признал Уэйд, и была необыкновенно хороша собой, но взгляд у нее был странным. В нем была твердость и что-то еще-какое-то неопределимое чувство. Что это было?

Внезапно Уэйд понял. Это был страх.

Он снова огляделся. В то время как взгляды всех присутствующих были устремлены на Танит, хадж Нессердин, скривившись, отступил в тень. У него были на то причины, потому что хадж был святым человеком, а владельцы «Рамадан» – нет.

Уэйд редко видел более отвратительное сборище головорезов, чистильщиков сточных канав Басры, отступников пустыни. Он подумал, не постоянные ли это клиенты местного кафе.

И еще Танит пела чарующим грудным голосом, ни на мгновение не останавливаясь, двигаясь быстро и грациозно, словно настоящая танцовщица.

Во вот Песня Плеяд закончилась. Под взрыв аплодисментов девушка, пританцовывая, скрылась в тени. Нессердин встал и последовал за ней.

Уэйд заколебался. Появление двух новых посетителей отвлекло его внимание. Двое белых мужчин зашли в Рамадан.

Одним из них был дородный великан с огненно-рыжими волосами. Другой – маленький и низкорослый, со светлыми волосами и на редкость невинным выражением лица. Они были похожи на туристов.

Уэйд подавил улыбку. «Громовой жук» наконец-то прибыл, а Рыжий Аргайл и Марат Заточка пилотировавшие удивительную машину прибыли к месту назначения.

Уэйд подал приятелям почти незаметный сигнал, и Марат ответил. Белые гости сели за столик у двери, заказали напитки и, казалось, расслабились.

Когда в следующий раз они стали искать взглядами Уэйда, он уже исчез. Словно тень, он проплыл между колоннами вслед за Нессердином. Плотно закутавшись в бурнус, он поднялся по шаткой лестнице на балкон, выходивший во двор.

Он успел заметить, как прямоугольник света исчез, когда закрылась дверь на втором этаже. Бесшумно ступая, он на цыпочках подошел к ней. Балкон был плохо освещен, и Уэйд держался в самой темной части, у стены. До него донесся звук низких голосов.

Под его рукой дверь слегка пошевелилась. Внутри он увидел небольшую часть комнаты – красные и синие подушки и открытое окно. Он не видел ни Нессердина, ни Танит, но слышал голос девушки, тихо возражавший, судя по всему она была немного испуганна.

– Ты творишь Зло, – объявил Нессерд.

– Они заставили меня!

– За свои грехи тебе придется заплатить в аду. Ты идешь под руку с шайтаном. Вот что я тебе скажу!

Затем послышались тихие, прерывистые рыдания. Голос хаджа стал мягче, но в нем по-прежнему звучало железо.

– Это же не настоящий джихад. И ты это знаешь.

– Мумин Мабрук – бессмертен. Его нельзя убить.

– Чепуха! – прорычал Нессердин. – Он стремится разжечь священную войну, преследуя собственные цели. Ни он, ни ты не служите Аллаху!

Уэйд вспомнил все, что говорил Годой, добавил перешептывая на базаре о якобы бессмертном мумине, возможно, том самом, который возглавил атаку на форт в Трансиордании. Фальшивый джихад? Но почему?