Начало пути - Николай Дронт Страница 31

Кстати, на этот праздник, 29-ого числа, как ребёнку и школьнику, от кооператива мне тоже выдали детский подарок. И на особицу шоколадных конфет.

Ну подарок случился позже, а пока начальники с криком и руганью, с побиванием себя в грудь кулаками и грозными клятвами: “Я тебе это припомню! Попросишь у меня снежку в солнечный, морозный денёк!”, выбивали себе мандариново-шоколадные фонды на подарки. Здесь были все. Причём, не только гражданские, но даже военные. Их хорошо снабжали, однако мандарины в разнарядке не были прописаны, а побаловать офицерских детишек воинским начальникам тоже хотелось.

Отчим был, весь красный, уже в хорошем градусе. Наскакивал, как воробей на орла, на огромного, горластого и тоже красномордого командира авиаотряда. Делили они что-то. Понятно, много сейчас не пили, но выставить гостям хоть по рюмке Ашотович был обязан. Ну, ещё вечером банкет. Ему весь следующий год все организации за мандарины должны будут, так что сейчас надо соответствовать.

Подполковник-пограничник в возрасте, районный военком, углядел меня и позвал:

— Костров! Стрелок ты наш залётный! Ну-ка иди сюда! Почему, когда был в Петропавловске, книжки на свой первый разряда не получил?

— Так не дали…

— Не дали! — передразнил военком. — Настойчивее надо быть! Хорошо мне вовремя сказали, теперь инструктор из спорткомитета к нам ласточкой летит! Журавликом! С удостоверением в клювике! Впереди самолёта! С твоим спортивным значком на заднице! Я им покажу! Думают, раз из района, так и управы не найдём. Ошибаются! Ты у нас какого спортивного общества?

— Кажется Трудовые Резервы.

— О! Я именно так и велел записать — Динамо! Правильно?

— Да, наверное.

— Не наверное, а так и есть! Медаль у тебя пограничная? Значит и общество Динамо!

Человека можно понять, первые разряды, особенно по стрельбе, самой профильной военной дисциплине, отлично смотрятся в отчёте. А на следующий год будут они или нет знает один Господь. Может призывник вернётся на материк? Что тогда в отчёт вносить? Дулю? Со спортивным обществом тоже понятно, патриот он своего ведомства.

— Ладно, не до тебя сейчас, завтра поговорим. В школе скажи, что с завтрашнего дня до конца недели будешь получать приписное свидетельство в военкомате. Повестку потом принесёшь. Не забудь захватить свои документы, комсомольский значок, медаль и грамоты. Для фотографии форма одежды — школьная форма и белая рубашка, можно одноцветный тёмный галстук.

А вот это уже интересно. Обычно в райвоенкомате комиссия собирается раз в месяц. Район небольшой, призывников не так много, как в городе. Не думаю, что перед праздниками по посёлкам будут народ собирать. Тут что-то намечается другое, понять бы только что.

В столовке тётя Даша просветила, что вчера шмонали квартиру покойного Самуила Яковлевича и в нашей конторе кабинет директора, фотоателье, а заодно мою студию. В кооперативе ничего не нашли, а вот на квартире… Понятые сразу разболтали, что одёжный шкаф был с секретом. Задняя стенка снималась, а за ней! Дальше шёл подробный пересказ найденного. Денег почти десять тысяч, Альбатросовских бонн на шестьсот рублей, валюты почти тысяча долларов и аж двести шесть тысяч йен. Но и это не всё. Нашли два старинных, ещё царских ордена, причём оба в бриллиантах. Ну и бумаги… Старый паспорт на другую фамилию, какие-то справки… Но тут ничего интересного.

Так… Получается йены Химик себе покупал? Цифра один к одному сходится. Остаться на купюрах мои пальчики не должны, однако надо было думать кому продаю.

Тут как раз и знакомый капитан объявился. Не по мандарины, а что-то дооформить по поводу вчерашнего обыска. Довольный такой. Меня вновь за книжку благодарит, дескать она уже в Питере, начальство его отметить обещало. Ну я воспользовался случаем и показал патроны. Посуровел кагэбешник, заставил заявление написать. Пока я его писал, он осмотрел пачку и выдал диагноз — ментовские. У погранцов другая маркировка. Конечно, надо проверить по номеру партии, но точно ментовские. Причём между делом сквозь зубы ругался: “Ну и сволочь ты Кузьмич. Сказано не лезь в наши дела.” Прочитал мою заяву, выдал расписку и проинструктировал: Если кто спросит про патроны или предложит пострелять, сказать, что сегодня их расстрелял в тире при погранзаставе. Если что, там подтвердят.

Одно не пойму — Кузьмич то почему ко мне начал докапываться?

Илья Иванович переписал в блокнот данные с пачки, подумал и говорит:

— Если по учебнику действовать, то через пару дней к тебе должны подойти со стволом и предложить пострелять. На стрельбу прибегут люди, вызовут милицию, вот ты и на крючке. От статьи я тебя, конечно, отмажу… Но тогда ты засветишься по полной программе. Худший вариант, если несчастный случай организуют, тогда шуму будет столько, что просто так замять твоё участие не получится. Что делать понял?

— Не стрелять?

— Это тоже. Главное, никаких патронов, никаких боеприпасов, а тем более ружей-пистолетов, не отдавай никому, ни под каким предлогом. О всех подозрительных шевелениях докладываешь лично мне. И без всяких штучек! А то знаю я вас! Друг попросил, он ничего такого сделать не мог… Мог — не мог, я сам буду решать!

26.12.72

В военкомате народу было немного, а из призывников вообще только я один. Меня сразу направили в кабинет к военкому. Хоть на соревнованиях я выступал по двум дисциплинам, по малокалиберной винтовке и по малокалиберному пистолету, значок первого разряда дали только один, по пулевой стрельбе. Такой знаете… на нём ещё две скрещённые винтовки на фоне мишени. Подполковник был не совсем доволен, видать рассчитывал на два разных. Чисто формально поругал за головотяпство, сообщил, что как допризывника, награждённого правительственной наградой, меня ставят на спецучёт. Был бы здоров, мимо училища погранвойск никак не проскочил бы, а сейчас будем вместе решать, как дальше жить получится.

Следующим за меня взялся капитан с общевойсковыми петлицами. Только эмблема “майор в кустах”, была не золотой, а серебряной. Не помню, что это значит. Он заставил простым мягким карандашом заполнить многостраничную анкету. “Чтобы бланк не портить. Всё едино с первого раза не заполнишь, ошибёшься. А так я проверю и тогда заполнишь чернилами.” — пояснил опытный бюрократ. Времени на заполнение ушло не мало. Затем офицер лично, по всем правилам ношения воинской формы, закрепил на мой школьный серый однобортный пиджак комсомольский значок, сияющий, новёхонький значок перворазрядника и строгую медаль “За отличие в охране государственной границе СССР”. “Теперь осталось сфоткатся и ты свободен,” — сообщил мне человек и достал плакат с образцами причёсок для военнослужащих.

Рекомендованных причёсок было много. Шесть. “Ёжик” и почти такой же “бобрик”. “Бокс” и “полубокс”. Куда без них? “Полька” и “молодёжная”. В подписях к этим причёскам полагались самые длинные волосы, от 4-х до 6-ти сантиметров. Достаточно было одного оценивающего взгляда и вердикт был вынесен: “Иди, стригись под “польку”. Тебе пойдёт.” Потом пояснил: “В личном деле чаще всего смотрят самую последнюю фотографию и самую первую. Так что на первой должен выглядеть на все сто процентов. Словом, бегом в парикмахерскую.”