Держава под Зверем - Илья Бриз Страница 31

* * *

— Я хочу рассказать ей все, — давно я не видел Синельникова таким напряженным.

— Уверен?

— Да. Понимаешь, Вася, — Егор задумался. — Мы любим друг друга. А она видит, чувствует, что я скрываю от нее что-то очень важное. Причем важное и для нее. В какой-то момент это может поставить крест на любви Светланы ко мне.

Н-да. А ведь вопрос действительно серьезный. Так ведь жизнь и себе и сестренке поломает, если вовремя не разрулить. Только…

— Хорошо подумал? А что ты Светке скажешь о ней самой в том мире?

На лице Синельникова проступило недоумение. Раньше об этом он явно не задумывался. Ха! А соображаю я все-таки быстрее Егора.

— Тогда так: там, в том мире, моя младшая сестра погибла под бомбежкой в сорок первом. Запомни это и убеди себя сам, что именно так все и было, — н-да, что интересно, ведь мне самому предстоит сделать то же самое.

— Ты думаешь? — Егор явно не ожидал такого быстрого и кардинального решения вопроса. Притом, что я не буду возражать против открытия такой тайны девчонке, пусть даже эта девчонка — моя собственная сестра.

— Знаю, — я внутренне усмехнулся. Нельзя было показывать даже Синельникову мою хоть малейшую неуверенность по любому поводу, — вспомни уроки в школе ФСБ по методике обмана полиграфа. Если ты сам веришь в любую галиматью, то никакой самый крутой детектор лжи тебя не разоблачит. Поэтому — не было ее в том мире после сорок первого. Не было и все!

На лице Егора появилось понимание.

— А остальное?

— Что остальное?

— Ну, остальную историю того мира? И про то, что ты тоже оттуда?…

Тут уже я задумался. Но ведь если говорить, то все или ничего. Полуправда в таких ситуациях до добра никогда не доводила. С другой стороны — кому еще можно доверять, если не буду верить собственной родной сестре?

— Говори, если спросит, все. Если мы не будем честными перед Светкой, то не останемся честными и перед собой. Ну и какие мы с тобой тогда, к чертям, руководители страны?

Егор внимательно посмотрел на меня, понял и с облегчением кивнул.

Только, — вот как это ему объяснить?

— Когда будешь рассказывать… В общем никакого десантирования.

— В смысле? — не понял Синельников.

— Ну, она же еще девчонка. Взбредет в голову, что в нас с тобой какие-то монстры вселились. Просто мы с тобой получили из того мира подарок в виде памяти живших там людей с фантастическими здесь знаниями. Ну и, соответственно, сумели этими знаниями воспользоваться.

— Ах, это… — он очень задумчиво посмотрел на меня. — Знаешь, Василий, а я ведь уже давно не Воропаев. Я именно Синельников этого мира, но с нравственными приоритетами того.

Н-да? А я кто такой? Полковник ФСБ оттуда или мальчишка-разгильдяй, родившийся здесь? Черт знает что! До меня только сейчас начало доходить, что ни то, ни другое. И в то же время — приоритеты умудренного жизнью старика, знания обоих меня прошлых и желания мальчишки. Вот только ответственность… Ответственность за будущее моей страны и многие сотни миллионов наших людей. И не хочу я перекладывать ее на других. Просто потому, что у меня получится лучше. Почему? Извечный вопрос «что такое хорошо и что такое плохо»? Только не для одного человека, не для страны, а для всей цивилизации планеты Земля. Ну вот кто может знать это здесь лучше меня самого с этим моим чертовым историческим послезнанием???

* * *

— Вась, а сколько там тебе было лет? Егор точно не знает.

— Много будешь знать — плохо будешь спать, — отшутился я, вытаскивая из кармана кителя сигареты, — и вообще, — я похлопал рукой по дивану рядом с собой, — сядь и выслушай.

Пока я закуривал, эта егоза все-таки послушалась и примостилась рядом.

— Значит так, — начал я нравоучение, — Егор раскрыл тебе эту информацию не для того, чтобы ты задавала вопросы. Понимаешь, сестренка, между близкими, по-настоящему близкими людьми не должно быть тайн. Иначе это может разрушить их отношения. Это тебе понятно?

Она кивнула.

— Твой муж, — я усмехнулся. Они так и не расписались еще, хотя все необходимые документы я уже оформил, — рассказал тебе вполне достаточно, чтобы между вами ничего не стояло. А теперь попробуй, Светлана, все забыть. Подожди, — я жестом прервал ее попытку перебить меня, — Нет, я понимаю, что забыть такое невозможно. Просто попытайся об этом не думать. Пусть оно, это знание, останется глубоко внутри тебя. Я понимаю, что ты очень любопытная. Это нормально, это даже хорошо. Но не в данном случае. Направь свое любопытство в другую сторону. Ты даже представить себе не можешь, сколько еще интересного в этом мире мы не знаем.

— Васька, только один ма-а-аленький вопросик, — Светка сложила вытянутые большой и указательный пальцы правой руки с еле заметным зазором между ними, сжав остальные в кулачок, — и больше никогда спрашивать ничего не буду.

Интересно, и что ее так заинтересовало?

— Ну, давай, — согласился я, — только один и самый последний.

Светлана часто-часто закивала головкой и тихо, почти шепотом, спросила, широко раскрыв глаза:

— Вася, а ты был там женат?

Н-да. Ну а что еще могло заинтересовать эту маленькую интриганку?

— Был, — честно ответил я, — давно, недолго и очень неудачно.

— А?…

— Все, — перебил я сестру, — мы же договаривались.

Она немного набычилась, чуть-чуть подумала и улыбнулась:

— Ну и ладно, я тебя все равно люблю!

Сестренка чмокнула меня в щеку, и, припрыгивая, побежала в столовую помогать домработнице накрывать на стол. А какой роскошный аромат оттуда идет… Желудок немедленно предательски заурчал.

* * *

— Садитесь, Арсений Григорьевич, — я указал на одно из трех удобных кресел около невысокого столика. Этот маленький мебельный гарнитур появился в моем кабинете только вчера. Гораздо удобнее вести разговор с хорошим человеком в относительном комфорте.

А своего министра финансов Зверева я уважал и очень хотел сделать своим соратником. Это ведь он в том, прошлом моем мире, не согласился с дурной денежной реформой тысяча девятьсот шестьдесят первого года, обесценившей рубль. После более чем двадцати лет руководства Наркомфином, а затем министерством финансов хлопнул дверью и ушел. Папин выдвиженец, умный и решительный.

— Чай, кофе или, может быть, чего-нибудь покрепче?

— На работе не пью, — сухо ответил он, устраивая свое немного грузное тело в кресле.

— А если я буду настаивать? — улыбнулся я.

Он оценивающе посмотрел на меня и усмехнулся:

— Умеете вы убеждать, Василий Иосифович.

— Как говорят французы — положение обязывает, — отшутился я и спросил, доставая сигареты: — Не возражаете?