Сага об орке. Выбор сделан - Игорь Чиркунов Страница 31

— При-ва-а-ал, — протяжно возвестил ехавший первым Гунар и направился к небольшим зарослям.

Нифига ж себе, это сколько мы так ехали? Глянул на небо — как всегда: низкие тучи, с зимой, кажется, ставшие еще ниже, солнца не видно. Но светло уже давно. Местность всё такая же: холмы да овраги, да встречающиеся заросли корявых деревцев.

Коней не расседлывали, но подпруги ослабили, кормить тоже не стали. Лошадки сгрудились в сторонке, и принялись раскапывать снег копытами. Интересно, найдут что-нибудь?

Наломали веток, запалили костерок, сверху пристроился медный котелок. Вот еще один пункт моих планов по закупкам ништяков, но постоянно отодвигаемый куда подальше. Все же в кожаном приходится греть не на открытом огне, а над углями, да и привкус кожа дает своеобразный. Я хоть и привык уже, тем более и фляга у меня кожаная, но будет возможность — заменю обязательно!

Поразмялся: наклоны, скрутки, приседания. Как же затекло тело! Все-таки, сколько мы проехали?

— Далеко еще? — подошел я к Гунару, который раскидал ногами снег, постелил на землю снятое с поклажи одеяло и уселся к костру.

— Почитай еще столько же.

М-да… Понятней не стало. Стал устраиваться рядом с Коллем. Он так же сел у костра, воткнул в снег копье.

— Можно?

Кузнец молча протянул копье мне.

Интересно, Хельми для тренировок давал мне другое. И от Фродиных отличается. У этого древко было слегка потолще и короче, но за счет наконечника общая длинна оставалась такой-же как и на уже знакомых мне копьях. А вот сам наконечник, однозначно заслуживал внимания. Длинный, около тридцати сантиметров и широкий в основании он напоминал большой кинжал. А еще у него в районе втулки были, было… даже не знаю, как назвать — как будто небольшая металлическая перекладина. И самое главное, наконечник был также как и мой сакс «мозаичным», как местные называли то, что в моем мире звалось дамаском.

— Класс! — я провел пальцами по металлу.

— Нравится? — прищурился Колль.

— Да, — выдохнул, возвращая копье обратно, — не разбираюсь в копьях, но наконечник великолепен!

Тут я не лукавил, желая подмазать владельца, за последнее время насмотрелся на местные железные поделки. На их фоне и мой, казалось бы, простенький нож, и этот наконечник смотрелись вершинами технологий: многослойная сталь сердечника, темные полоски наваренных лезвий, металл тщательно отполирован. Не до зеркального блеска, конечно, но следов ковки, как на моем топоре и Фродином свинорезе, не было.

Колль расплылся в довольной улыбке.

— Это я еще во времена своей юности сковал. Оно со мной не мало постранствовало!

— И ведь не соглашается продать, бирюк старый, — усмехнулся третий мой спутник.

— Я его не продам, — кузнец любовно провел ладонью по темной древесине древка, — со мной пойдет. Туда, — он поднял глаза к небу, вслед за легким, почти незаметным дымком костра, — пусть другие эйнхерии завидуют.

— Не боишься, — ухмыльнулся Стейн, — что и владелец Гунгнира почувствует себя уязвленным?

— Брось, — отмахнулся Колль и поморщился, — Отец Битв не обидчив.

— Слушай, Колль, — спросил я, — а зачем такой длинный наконечник? Это же почти что меч.

— Да, меч и есть, — согласился кузнец, — этим копьем не только колоть, им и рубить можно, только тогда в две руки надо брать. Например, можно обозначить удар в лицо, твой противник закроется щитом, и в этот момент ты раз, и отрубишь ему ногу!

Кузнец проделал указанные эволюции. Смотрелось зачётно. Затем кузнец опять повернулся ко мне.

— Это называется крылатое копье, Асгейр. Видишь эти крылья?

Он показал на маленькие отростки у втулки. Хм, при некотором воображении их действительно можно было бы признать за крылья.

— Зачем они?

— Зачем? — прищурился кузнец, — Смотри. Вот ты насадил врага на копье! — не вставая, он ловко изобразил «коротким коли», бросил взгляд на меня: — Или не врага, или медведя. Если у тебя нет ограничителя твоя жертва сможет насадиться на древко глубже, и зарубит тебя. Или медведь достанет лапой.

— А зачем ему насаживаться?

— А что ему еще остается? — удивился Колль, — Ему уже поют валькирии, и жить осталось меньше вздоха. Так почему бы не прихватить с собой врага? О такой смерти скальды будут петь веками!

От этих слов меня передернуло.

— Пусть уж лучше враги умирают, — довольно громко пробормотал я себе под нос.

Мужики рассмеялись.

— Это правильно, пусть уж лучше враги! Но, Асгейр, — подмигнул мне Колль, — все умирают!

И дальше он процитировал на распев: