Магос: Архивы Грегора Эйзенхорна - Дэн Абнетт Страница 31

Я обошел трейлер, припаркованный на самом краю ярмарочного круга, рядом с рощей финтлей и тиса, которая отгораживала луг от пастбищ, начинающихся за рвом. Здесь было влажно и сыро, а в кустарнике шуршали какие-то мелкие зверушки. Я попытался заглянуть в одно из небольших окон, но оно оказалось занавешенным. Прикоснувшись к борту трейлера, я почувствовал, как Ожесточающая дернулась у меня на бедре. В дальнем конце машины виднелась дверь, но она была заперта.

— Что вы здесь делаете? — прорычал чей-то голос.

Трое крепко сложенных охранников ярмарки приближались ко мне от киоска вдоль рощи. Они вышли на перерыв, чтобы покурить лхо за трейлером.

— Вас это не касается, — заверил их я.

— Лучше бы вам оставить в покое трейлер мастера Бакунина, — сказал один из них.

Все трое отличались борцовским телосложением, а обнаженные руки покрывали грубые татуировки. Времени на разговоры у меня не было.

— Уходите немедленно, — сказал я, подкрепляя команду пси-усилием.

Они заморгали, не слишком понимая, что происходит с ними, а затем просто развернулись и ушли, будто и вовсе не заметили меня.

Вновь направив все свое внимание на дверь, я быстро взломал ее замок при помощи мультиключа. К моему удивлению, тонкая деревянная дверь все равно отказалась открываться. Вначале мне даже показалось, что ее изнутри удерживает задвижка, но когда я навалился посильнее, дверь немного поддалась — в самый раз, чтобы я понял, что ничто физическое ее не удерживает. А затем она снова закрылась, словно на нее давила некая огромная сила. Мой пульс участился. В воздухе ощущалось гнетущее присутствие чар варпа, и Ожесточающая завибрировала в своих ножнах.

Пришло время задействовать мой план.

Я вернулся к киоску, но там уже не было ни Елизаветы, ни старика. Пригнувшись, я скользнул за входной полог. Еще один, внутренний, занавес из черной ткани препятствовал проникновению внешнего света.

Я отпихнул его в сторону.

— Сейчас займусь и вами, сударь, — прокричал Бакунин. — Всего одну минутку.

— Я не клиент, — оглядываясь вокруг, произнес я.

Небольшое помещение заливало зеленоватое свечение газокалильных сеток, вероятно, получавших энергию от источников питания трейлера. Елизавета сидела у стены напротив входа, на стуле с дощатой спинкой, а позади нее ниспадала занавесь кремового цвета. Бакунин стоял перед Биквин, аккуратно подстраивая гололитическую камеру — облицованную латунью и тиком машину, установленную на деревянном треножнике. Старик с удивлением оглянулся на меня, а его руки продолжали протирать линзы, вставленные в латунь. Елизавета поднялась со своего стула.

— Грегор? — спросила она.

— Сударь, эта достойная леди всего лишь заказала свой портрет. Все очень цивилизованно. — Он растерянно посмотрел на меня, а затем он улыбнулся и протянул руку: — Я — Бакунин. Художник и гололитограф.

— А я — Эйзенхорн, имперский инквизитор.

— Ой, — сказал он и сделал шаг назад. — Я… я…

— Вам интересно, чем вы обязаны визиту служителя ордосов, — закончил я фразу.

Сознание Бакунина было словно открытая книга. Мне сразу же стало понятно, что он не испытывает чувства вины ни за что, кроме банального ярмарочного надувательства. Но, чем бы он там ни занимался, Бакунин не был еретиком.

— Это вы на днях делали портрет лорда Фрогре во время праздника, проходившего на его землях? — произнес я, вспомнив об изображении, стоявшем на клавесине в замке.

— Да, я, — ответил старик. — Его светлость остались довольны. Я ничего не взял за работу. Это был подарок в благодарность за радушие его светлости. Впрочем, я еще подумал тогда, что, если его благородные друзья увидят мою работу, они могут тоже захотеть свои портреты, а я…

«Он не знает, — подумал я. — Он понятия не имеет, что происходит. Он пытается сообразить, чем для него обернется это расследование».

— Лорд Фрогре умер, — сказал я.

— Нет, это… это… — Он побледнел.

— Мастер Бакунин… известны ли вам другие случаи того, чтобы ваши клиенты погибали вскоре после того, как вы выполнили работу?

— Нет, сударь. Я уверен. Что вы имеете в виду?

— У меня есть список имен, — произнес я, отстегивая инфопланшет. — Храните ли вы записи о заказах?

— Я все сохраняю, все проявленные пластины — вдруг понадобятся копии или восстановление. У меня остались полные каталоги всех сделанных снимков.

— Узнаете ли вы эти имена? — Я продемонстрировал ему планшет.

Руки у него затряслись, когда он проговорил:

— Я должен проверить их по каталогу.

Но мне было ясно, что некоторые из них он узнал сразу же.

— Предлагаю заняться этим вместе, — сказал я.

Елизавета проследовала за нами в трейлер. Там было темно и тесно, и Бакунин рассыпа́лся в извинениях. Каждый клочок свободного места, даже на неопрятной койке хозяина, покрывали запасные детали и частично разобранные камеры. Здесь стояла затхлая химическая вонь, смешанная с запахом семян пеншля. Курительная трубка Бакунина лежала в небольшой чашке. Гололитограф залез в коробку, стоящую под койкой, и извлек оттуда несколько учетных книг, у которых были загнуты уголки страниц.

— Давайте посмотрим, — сказал он.

В конце его маленькой комнаты я увидел дверь.

— Куда она ведет?

— К камере-обскуре и стойкам проявленных пластин.

— Там есть дверь, выходящая наружу?

— Да, — ответил он.

— Она заперта?

— Нет…

— Может быть, у вас есть ассистент, которому вы приказали держать дверь закрытой?

— У меня нет ассистента… — озадаченно произнес он.

— Откройте эту дверь, — приказал ему я.

Бакунин отложил книги и подошел к двери. По его движениям было очевидно: он ожидал, что та откроется легко.

— Не понимаю! — произнес он. — Ее никогда раньше не заклинивало.

— Отойдите в сторону, — сказал я, извлекая Ожесточающую.

Обнаженный клинок наполнил небольшой трейлер запахом озона, и Бакунин вскрикнул.

Я вспорол дверь одним взмахом, заставляя ее распахнуться.

Раздался громкий хлопок атмосферной декомпрессии, и нас накрыло зловонием. Мимо поплыла темная дымка.

— Император Человечества, что это было?!

— Варп-колдовство, — сказал я. — Говорите, что смешиваете собственные оксиды и растворы?

— Да.

— Откуда вы получаете компоненты?

— Откуда получится. Покупаю то там, то здесь. Иногда у апотекариев, у рыночных торговцев, у…

Отовсюду. Бакунин много лет экспериментировал со всевозможными составами, чтобы создать наилучшие, самые эффективные пластины для своей камеры. Его никогда особенно не заботило, откуда берутся реактивы. Но что-то в его лаборатории, что-то на стойке со склянками и бутылками было затронуто варпом.