Стрингер. Летописец отчуждения - Александр Радин Страница 30

Плетущийся в хвосте группы Заяц не выдержал и пальнул. Вечный тут же смачно вмазал ему прикладом прямо в нос. Заяц ойкнул и неуклюже упал на задницу.

Незнакомец прижался к земле.

— Живой?! — крикнул Рябой. — Если живой, то иди сюда! Мы больше не будем стрелять!

Человек нерешительно зашевелился. Заяц поднялся, размазывая по лицу кровавые сопли, но Вечный вмазал ему еще раз. Иногда Рябому казалось, что такие приколы доставляют старикашке удовольствие. Но вступаться за Зайца не стоило. Сам виноват.

Потап решил выйти навстречу незнакомцу, показав бойцам жестом, чтобы прикрывали.

— А может, это излом, — заскулил Заяц, закрыв ладонями расквашенный нос. У него между пальцами хлестала кровь.

— А может, кровосос? — гоготнул Петро. — Кровь твою почуял.

Здоровяк даже карабин не поднял. Слишком был уверен в своих. Зря он так. Потап, конечно, заправский сталкер, но на Потапа надейся, а сам не плошай. Спиногрызов немало после выброса развелось.

Дойти до группы самостоятельно незнакомец так и не смог. Потап, потеряв страх, схватил его за воротник, потом придержал за пояс и потащил к группе. Незнакомец, волоча одну ногу, пытался помогать сталкеру. Выглядел найденыш ужасно. Лица под плотной маской грязи практически не было видно. Некогда неплохой плащ превратился в куски неладно состыкованной кожи, штаны до колен порваны. Голени и икры найденыша были обмотаны грязным тряпьем. В густой рыжей бороде запутались куски глины.

Взгляд Рябого сразу же привлек странный фонарь, который незнакомец носил на лбу. Блестевший отражателем пластиковый овал был едва виден под слипшимися грязными локонами волос. Усталые глаза найденыша смотрели тоскливо, но осмысленно. На плече у него висел дробовик, а за спиной порядком потрепанный рюкзак.

— Досталось тебе? — участливо спросил Петро, когда Потап доволок незнакомца до тропы.

Найденыш промолчал. Он только скривил губы и медленно, словно боясь развалиться на части, присел на траву.

— Как зовут? — наклонился и заглянул ему в глаза Вечный.

— Пресс.

«И вот ведь свалился на голову, на ночь глядя», — со злостью подумал Рябой.

Один из неписаных законов Зоны гласит — помоги ближнему, если он нормальный мужик. Бабы здесь редкость. Но ведь Зона — не церковно-приходская школа. Поэтому зачастую в процессе помощи можно недосчитаться пары зубов, а то и чего поважнее. Рябой законы Зоны уважал. Но и зубы свои любил неимоверно. Рябой вообще считал правильным жить по понятиям. Ему так было спокойней. Дал кто в баре спьяну по лицу и его тут же всей кодлой поставят на место. Не хрен ручищами махать без причины. Нет серьезного повода — не должно быть и драки. Если по дурости своей полез — отвечай за моральный ущерб. Это правильно. Это по-людски. Если наткнулись сталкеры на едва живого собрата: на тебе, братан, и сухарь, и тушенки, и патрончиков. Свои же. С одной стороны, жить по понятиям было хорошо, стабильно.

А с другой…

Из-за этого полуживого оборванца в Черевач группа дотемна вряд ли попадет. Мужик еле ноги передвигает. Он даже встать не может — сидит, голову опустил, руками пыль сгребает. А это означает, что встречать Рябому ночь в пути.

Сталкера даже передернуло от этой мысли. Не по понятиям ночь в дороге встречать.

В Череваче был дом. Хороший такой, ладный. Человек когда-то на совесть мастерил. Видать, егерем был или охотником — овчарню большую пристроил. А какой замечательный погреб в этом доме! Глубокий, обложенный внутри белым кирпичом. Какой-то особо хозяйственный сталкер не пожалел времени и обшил входную крышку железом. Сталкер пропал, а погреб остался. Именно туда Рябой и вел большую группу.

У края посадок что-то блестело. Подойди, мил-человек, и проверь. Не на земле, а прямо в воздухе, на уровне пояса. Рябой все всматривался и никак не мог разобраться. Самое неприятное, что под этой блестящей дрянью стелилась дымка. Густая как молоко. Казалось, можно горстью ладони собрать и изловить. На ядовитый туман не похоже. Тот зеленоватый, а эта бледная, как поганка.

«Даже не молоко, скорее чай забеленный… Чаю бы сейчас горяченького совсем не помешало…» — подумал Рябой.

— Заяц, камень нужен? — спросил хитро он.

— А че?

— Видишь блестит? — ткнул пальцем в сторону тумана Рябой, хлопнув отмычку по плечу.

«Что же там такое? И чего они так долго с этим бараном возятся?»

— Не, не вижу.

«Вот косой! Блестит так, что глаза режет, а он — „не, не вижу“. Очки для таких случаев брать с собой надо, зелень пузатая. Зенки-то протирай по утрам».

— Да вон! Елка кривая, рядом куст. Между ними смотри.

— Не, — помотал головой Заяц.

«Вот говнюк-то, а! Издевается прям. И эта блестящая гадина тоже издевается. Самому, может, посмотреть? Блестит же, значит, ценное что-то… Да что же он за сорока такая! Пыс тоже на луг бросился, когда „роса“ накрыла. Думал, за полчаса ходку окупит. Эх и орал он, когда рожа с мясом на землю потекла. Пошла-ка эта блестяшка подальше вместе со своим забеленным чаем. И без нее пока нормально живется».

Рябой отогнал прочь дурацкие мысли и прикрикнул:

— Ну, чего вы там?

— Болтами пока прощупай, — попросил Потап, сюсюкавшийся с найденышем.

«Совсем Потап на клушу похож. Его можно понять. Его вот так три раза подбирали. Не верится, конечно, но факт. Болтами так болтами…»

Широкий асфальтированный мост через реку со змеиным названием Уж фонил радиацией. Сам мост был чист, а вот брошенную посреди эстакады технику Зона испачкала. Счетчик фиксировал рост при каждом шаге. Дорогу перегородили порядком проржавевшие эвакуатор, «копейка» и два бульдозера. Чуть поодаль стоял новехонький «КамАЗ». Будто вчера выгнали с завода. Кабина и кузов блестят чистотой, на черной резине шин ни пылинки. Дверь в салон слегка приоткрыта. Совсем чуть-чуть.

На подходе к грузовику счетчик примолк. Норма.

Все это Рябой уже проходил. Едва сам не попал в хитрую ловушку, спасло только чудо. Машина — уникальная аномалия. Мало кто из новичков не поддавался искушению осмотреть кабину. Иногда из элементарного любопытства, иногда на предмет полезных вещичек. Но стоило только захлопнуть дверь — и труба. Открыть изнутри ее было невозможно. Разбить стекла тоже. Зато какая веселуха! Сидишь, как в аквариуме, и пялишься по сторонам, подыхая с голоду. Впереди — Черевач, внизу — речка, на горизонте сосновый лес и отстроенный после первого взрыва НИИ «Прибор». Никто к тебе не залезет, никто не побеспокоит… «КамАЗ» доброхоты даже взорвать пытались — хоть бы хны. Зона, одним словом.

Рябой знал, что Заяц обязательно туда полезет. А еще он знал, что об этом знает Вечный. Такой вот интересный каламбур. И теперь Рябой мучился. Предупредить отмычку — значит испортить себе весь кайф от просмотра уникальной композиции: «бледнеющая рожа Зайца в закатном солнце Зоны». Это если на сиденьях завалялась пара скелетов. С другой стороны, можно подпортить вечер Вечному, наверняка готовившему отмычке какую-нибудь пакость на этот счет.