Красный терминатор. Дорога как судьба - Александр Логачев Страница 30

Где-то возле входа забилась в угол Лариса. Когда Назаров начал беготню по сараю, с ней было все в порядке. Он нарочно перевел перестрелку в противоположный конец бывшей псарни. Правда, снаружи остался еще один противник.

Назарову надоела стрельба, и он громко крикнул:

— Эй парень, хватит в войну играть! Давай помиримся!

— Давай-ка ты ко мне выйдешь, — раздался знакомый голос снаружи. — А то негоже хорошему парню надолго с любушкой расставаться.

Назаров ошибся. Лариса хотя совсем недавно показала себя женщиной мудрой и решительной, но под огнем ей стоять не приходилось. Когда в двух шагах от нее в пол вонзилась Митькина пуля, она вскочила, как всполошенная птица, и, отворив плечом дверь, выскочила во двор. Тут же она сообразила, что в сарае, рядом с Назаровым, ей было безопасней. Однако сделать шаг назад она не успела. Чья-то рука схватила ее за горло.

Лариса боролась долго. Раз ей даже удалось ударить локтем под вздох схватившего — тот скрючился, пригнув тем самым ее к земле. Но напавший на нее мужик был сильный, и вот она почувствовала, как ее руки грубо свели за спиной, а к щеке прикоснулась холодная сталь. Ларису чуть не вырвало от омерзения: она поняла, что совсем недавно лезвие купалось в чьей-то крови.

— Не рыпайся, голубушка, — она по голосу узнала Афоню-Мельника. — Может, я с хахалем твоим договорюсь.

В этот момент Назаров и предложил Афоне мировую. Лариса слышала его страшный ответ и сразу поняла, что будет дальше.

Действительно, Назаров вышел из сарая и стоял перед Афоней. Барский дом пылал с первого этажа до крыши, и было светло.

«Как днем», — подумала Лариса.

«Как под прожектором», — подумал Назаров.

А Афоня-Мельник ни о чем не думал. Он видел только, что наконец-то отомстит за всех и все.

— Афоня, — спокойно сказал Назаров. — Ну ведь тебе же жить хочется. Так? Ты расстроенный, ты просто нервный, как доктора говорят. Я на тебя не в обиде. Пусти Ларю, и пойдем вместе в село.

— Нет, я тебе за все отплачу. Ты, сволочь, лучших мужиков в нашем селе погубил. Ничего, ты дружка своего Слепака не надолго переживешь.

— Сколько объяснять надо, — грустно вздохнул Назаров. — Ну ни при чем тут я. Все без меня заварилось. Я пахать домой вернулся, а не мужиков губить. Еще раз совет даю — остудись, Афоня.

— Заткнись! — крикнул его противник. — А то я сейчас любушку твою подразукрашу. Швыряй пистолет на землю.

Назаров пожал плечами, медленно вынул маузер (Афонины зрачки сузились, нож так прижался к лицу девушки, что слегка его оцарапал) и бросил пистолет на землю.

— Распахни шинель. Назаров еще раз пожал плечами.

— Ага, еще один. И его швыряй.

— Федор Иванович, — крикнула Лариса, — не бросайте оружия!

Не обращая внимания на ее слова, Назаров кинул и револьвер.

— Так лучше, — сказал Афоня-Мельник. Только сейчас он сообразил, что не знает, как же теперь расправиться с Назаровым. Винтовку он уронил на землю, когда боролся с Ларисой.

— Пни пистолет ко мне поближе, — скомандовал он.

Назаров пнул маузер. Лариса вскрикнула.

Афоня-Мельник, продолжая держать ее за руки, присел, продолжая прикрываться женщиной. Он задумался: какой же рукой взять пистолет? Внезапно он оттолкнул Ларису, подхватил левой рукой маузер — правая по-прежнему сжимала нож, направил ствол на Назарова и нажал на спусковой крючок.

Выстрела не последовало, и Афоня понял, что в последний момент, перед тем как бросить оружие, Назаров успел поставить его на предохранитель. В распоряжении была одна секунда. С рычанием Афоня швырнул нож на землю и мгновенно отыскал правой рукой проклятый предохранитель.

Но эта секунда была и у Назарова. Блеснула финка, ласточкой вылетела из его руки и вонзилась в Афонин глаз. От лютой боли подручный Козина присел на корточки. Назаров, проскочив пять шагов, разделявших их, ударил ногой по оцепеневшей руке, и маузер улетел в сторону.

Рыча от боли, Афоня-Мельник вырвал финку из страшной раны. Теперь он видел лишь одним глазом, да и тот покрывала кровавая пелена. Афоня-Мельник ждал последнего выстрела, но его не последовало. Назаров, вместо того чтобы искать пистолет, поднял винтовку и стоял с ней возле Афони.

— Какой же беленой ты кормился? — укоризненно сказал Назаров. — Невинную девушку ножом резать хотел. Теперь у нас с тобой мировая не выйдет.

Афоня хрипло дышал. Силы оставляли его, казалось, они вытекали с кровью из глаза. Размахнувшись ножом, он прыгнул на Назарова. Тот отставил правую ногу, чуть присел и сделал то, чему был хорошо обучен на фронте — шаг вперед с одновременным ударом снизу обеими руками, сжимавшими винтовку. Кое в чем старые русские военные уставы были правы: на короткой дистанции — пуля дура.

Ровно одну секунду простоял Назаров, держа Афоню, поднятого на штык, а потом с кряхтеньем швырнул его на три шага вперед, как швыряют на воз копенку сена, взятого на вилы.

Лариса сидела неподалеку, плача и дрожа. Она смотрела не на трупы, а на пылающую Усадьбу, родной ее дом.

— Пойдемте, Лариса, — услышала она. — На траве прохладно.

* * *

Прохладно было только на траве. Вокруг Усадьбы стояла июльская жара. Но едва они отошли на несколько шагов в сторону, как окунулись в волны холодного воздуха. Отчего Лариса задрожала еще сильней и прижалась к Назарову. Небо было чистейшим, мягкие весенние звезды, как всегда, приготовились развлекать людей своим сиянием.

Назаров и Лариса уже вышли на тропинку, спускающуюся к селу, когда сзади раздался голос, срывающийся на визг:

— Стой!

— Что за неугомон? — удивленно сказал Назаров и тотчас сошел с тропки, потянув за руку девушку. Предосторожность была излишняя, хотя через минуту и раздался выстрел — пуля прошла шагах в пятидесяти.

— Лариса, посиди-ка здесь. Я его угомоню, — сказал Назаров. Девушке он оставил револьвер, чтоб было спокойней, и крадучись пошел параллельно дорожке.

И эта осторожность была излишней. Гришка, идущий вслед за ним по тропинке, размахивал винтовкой, как машет руками двухлетний малыш, потерявший мамку. Он плакал, передергивал затвор — видно, патронов уже не было — и продолжал кричать:

— Стой, стой!

Однако остановиться пришлось ему самому. Из-за куста вышел Назаров и подставил Гришке подножку. Гришка рухнул на землю, но тотчас поднялся, ища потерянное оружие.

— Ну, все парень, пора успокоиться, — сказал Назаров.

— Стой, стрелять буду, — гундосил Гришка и шел на Назарова с голыми руками.

Назаров несильным толчком в скулу опрокинул его на траву.

Гришка полежал минуту-другую, а потом сел, растирая по лицу слезы.