Новая реальность - Олеся Шеллина Страница 30

Мои затребованные генералы еще не прибыли, а вот гонцы с вестью о том, чтобы пограничные крепости на границе с цинцами были приведены в режим боевой готовности, уже выехали, хоть и договоренностей с самими цинцами у меня достигнуто пока не было. Калмыки приняли новость о предстоящей войне с джунгарами воодушевленно, оставив даже на время свой знаменитый буддистский пофигизм. Но не все. И таким вот нехитрым образом мне удалось снизить напряженность в степи, оставив постигших Дзен пасти свои стада в степях Придонья с сезонными миграциями в сторону Кавказа во главе с Церен – Дондуком, а вот их воинственных собратьев с Дондук-Омбо в качестве старшего отправив на покорение нового и возвращения себе родного, но давно потерянного. Куратором над калмыками я оставил Бакунина, который понимал с кем имеет дело и к моему удивлению обладал среди сынов степей определенным весом. Также я очень удивился, когда Бакунин подошел ко мне и попросил отправиться вместе с Дондоком-Омбо в поход. На мой вопрос, зачем ему это надо, ответил, что хочет себя увековечить. Вот ни больше не меньше, именно так. Я только и смог, что вздохнуть и мысленно пальцем у виска крутануть. С другой стороны, ну хочет человек, чувствует, что может как-то себя на той войне проявить, так почему бы не пойти ему навстречу? Тем более, что навыки у Василия Михайловича были весьма специфичны и не востребованы ежедневно. За мое согласие он пообещал произвести картирование вновь завоеванных земель и подготовить себе здесь достойную замену.

Так что калмыки уже отбыли готовиться, но с цинцами пока к полному соглашению мы не пришли. Я в переговорах не участвовал, не императорское это дело с точки зрения самих цинцев, а вот Кер уже забыл, как совсем недавно жаловался на хандру и ощущение своей ненужности. Теперь он работал за двоих, пахал как лошадь, и умолял отпустить его назад к скучны переводам. Ничего, пускай вкалывает, ему полезно.

Ушаков тем временем сидел, поглаживая кожаный бок своей папки и молчал, но уходить не спешил, видимо, обдумывая что-то очень важное. Наконец он поднял голову и пристально посмотрел на меня.

— Так что, государь, с царевной делать думаешь? — я снова вздохнул. Не знаю я, что с ней делать, не зна-ю-у-у. Швед, как мы и предполагали, к ней не просто так захаживал, а, чтобы предложить мою корону на ее прелестную головку надеть. Она вроде отнекивается, но что на самом деле у нее на уме, не известно никому. Единственное, что удалось выяснить – французы почему-то не спешили к шведам с распростёртыми объятьями, имелся у них какой-то другой интерес, но вот какой? На этот вопрос я пока ответа не получил.

Дверь распахнулась и, оттолкнув бросившегося было наперехват Репнина, в кабинет влетел предмет нашего разговора.

— Петруша, мне необходимо с тобой поговорить, — Елизавета села напротив меня, напрочь игнорируя прищурившегося Ушакова. — Наедине.

Настроена она была очень решительно. Что бы ни пришло в ее хорошенькую головку, она способна была устроить скандал, если не получит сейчас желаемого, а желала она говорить со мной. Я окинул ее внимательным взглядом, и едва не присвистнул от удивления, потому что одета она была более чем скромно, во всяком случае обширное декольте ее платья было задрапировано наброшенной на плечи кружевной шалью. Что это с ней?

— Что-то случилось? — я привстал в своем кресле, невольно нахмурившись.

— Мы можем поговорить без посторонних? — Елизавета демонстративно повернулась к Ушакову, который иронично усмехнулся и поднялся со своего места, подхватив папку.

— Я буду за дверью, государь Петр Алексеевич, — он вышел, я же откинулся на спинку кресла и смотрел на тетушку, соединив кончики пальцев.

Лиза поерзала в кресле, затем повернулась ко мне.

— Что за блажь пришла тебе в голову, вводить обязательное именование всех по имени и отчеству, то бишь ставить вторым имя отца?

— Чтобы избежать путаницы, а что тебя не устраивает? — я действительно начал вводить изменения в табели о рангах, пытаясь сделать её проще и понятнее, прежде всего для меня.

— Но, а как же выделения почтения к лицу вышестоящему?

— Брось, это казуистика, — я чуть не прикусил себе язык, ввернув незнакомое для Елизаветы слово, но она промолчала, значит сочла просто за блажь. К тому же она ни латыни, ни греческого не знала, в отличие от меня. — Вот, взять, например, наш с тобой разговор. Разве ты не знаешь, что обращаешься к императору? — она вспыхнула, а я усмехнулся. Мы впервые встречались, да еще и наедине, после злополучной охоты, и сейчас старательно избегали этой весьма щекотливой темы. — А именовать друг друга так, как я прописал в табели о рангах – это всего лишь дань вежливости. Ты об этом пришла поговорить? О табели о рангах?

— Разумеется, нет, — Елизавета прикусила нижнюю губу, и я невольно проследил за этим движением. Черт, когда же меня перестанет на ней клинить? Проклятый Петр, неужели не мог более доступный объект для обожания найти? — Шетарди, это французский посол, намедни был у меня, но тебе, наверняка, доложили твои ищейки, — она бросила неприязненный взгляд на дверь и снова посмотрела на меня. — Он приходил, чтобы узнать, как я отношусь к возвращению темы замужества с герцогом Орлеанским…

Что?! Я с трудом вернул челюсть на место, и сел прямо. И с чего это франки метнулись ко мне? Что, вашу мать, творится сейчас в Европе и почему молчат мои, хоть и немногочисленные, но все-таки имеющиеся там шпионы?! Кого мне нужно казнить, чтобы получить ответы?!

— И что ты думаешь по этому поводу? — я с большим трудом заставил себя озвучить вопрос.

— Я намерена умолять тебя согласиться на предложение французов. Меня всю мою сознательную жизнь готовили к этому замужеству. То, что у отца не получилось… Наверное, это потому, что я незаконнорожденная.

— Угу, это учитывая то, что мамаша самого Луи Орлеанского дочурка Короля Солнце и одной из его любовниц, признанная, но от этого более законнорожденной не ставшая. Конечно то, что твои родители все-таки поженились, хоть и после твоего рождения, сыграло здесь большую роль, — я лихорадочно пытался понять, что нужно французам. Почему сейчас? Это как-то связано с рождением у Карла законного наследника? У меня сейчас голова лопнет. Так, вдох-выдох. Наверняка мотивы, хоть и завуалированные мне озвучит Шетарди, а пока нужно говорить с Лизой. — Ты справишься? По сравнению с нами, французский двор покажется тебе воплощением Содома с Гоморрой.

— Я справлюсь, — она жестко усмехнулась, и я впервые увидел в ней не ветреную красавицу, а дочь Петра Великого, которая в нереализованном будущем была далеко не самой худшей императрицей такой огромной и противоречивой страны как Российская империя. Ну а что, история любит глупо шутить. Французы вроде бы своего дофина замуж за несостоявшуюся Екатерину Вторую уже отдали. Будет снова власть из Лизкиных рук принимать, только уже во Франции.

— Что нужно было шведам? — раз пошел такой разговор, то будем играть по-взрослому.

— Ты. Им нужен ты. Точнее, не совсем ты, а тот, кто от твоего имени правит… Правда, даже я не могу вычислить этого плута. Мне предложили твою корону на некоторые территориальные претензии, существенную безделицу, учитывая награду.