Чума теней - Вадим Калашов Страница 3

Соловей понял, что сболтнул лишнего. Вот уж чем-чем, а знанием оружейников и кожевников, работающих на ночную армию, блистать не следовало. Не ровен час, дойдут до ушей герцога слухи, чем один его солдат раньше зарабатывал на жизнь, и в этот раз от палача уже не на своих ногах уйдёшь. Следовало немедля отвлечь озадаченных друзей, напомнить, зачем они, собственно, и пришли сюда.

– И вообще, хватит собачиться! В знак доброго расположения, Квашня, со своей доли обещаю тебе снять в соседнем трактире настоящую девку. Не чета местным. Вот тогда и поймёшь, что такое баба, на что она способна ночью. Пора бы завершить шутку, ребята? Давай скорей, а то придурок вот-вот разбудит сам себя своими стонами.

Незнакомец действительно так извивался на кровати, что ясно было: близки те пределы, за которыми мозг, спасая рассудок, выходит из мира снов.

Что же, страхи преследуют несчастного?

Страхи. Детские – они самые сильные. И не отпускают порой так долго…

Всего одно воспоминание врывается в сон. И вот, словно и нет тебя, опытного зрелого воина. Ты снова беззащитный ребёнок. Из оружия – только слёзы. Против врага, которому нипочём ни стрелы, ни копья. Они, кто не даёт тебе и твоей матери покинуть чумной город, тоже знают, что сражаться бесполезно. И что единственная надежда спастись – всего одна улица, ещё не тронутая заразой. А значит, не будет на этой улице пощады слабому и милосердия к беззащитному.

– Именем барона! Вначале женщины и дети! Только женщины и дети!

Но напрасно пытается призвать к порядку охрипший от криков рыцарь. Горожане обезумели – безразличен позор, когда в спину дышит смерть. Не все люди такие, но когда таких собирается большинство, честному человеку почти невозможно что-либо сделать.

Рыцарь слишком поздно понял, что иного способа остановить панику нет, и приказал взяться за мечи. Его самого уже стаскивали с лошади и втаптывали в грязь. Его бойцов вдавливали в стены, не давая пространства даже обнажить клинки.

Стоны. Вопли. Проклятия.

Рыцарь не хотел такой смерти. Он мечтал погибнуть в честном бою, а не быть растоптанным простолюдинами или ещё хуже: уцелеть ценой множества переломов и встретить вместе с остальными жертвами давки чумную волну.

Это придало сил. Ему получилось выбраться, получилось вернуться в седло. И было ясно, что толпу уже не остановить, успеть бы спасти свою шкуру. Будь рыцарь при полных доспехах и на боевом коне, то даже в одиночку бы потоптал безоружных простолюдинов. Но когда в городе Чума теней, только безумец наденет латы и предпочтёт дистриэ более быстрому коню.

Рыцарь не был безумцем, хотя его поступок показался бы чистым сумасшествием всем, кто не верит в законы чести. Даже зная, что это ни к чему не приведёт, он не оставил в беде тех, у кого не было шансов выжить в давке по причине возраста или пола. Пытаясь расчистить им дорогу, всадник срубил пару голов и сбил конём на мостовую с десяток тел. А потом его опять стащили с седла.

Ты, несчастный ребёнок, вцепившийся в юбку перепуганной матери, навсегда запомнил это зрелище и на всю жизнь сохранил ненависть к нападению толпой на одного и восхищение всеми, кто осмеливается идти против толпы один. Побочный эффект – ты стал идеальным воином-одиночкой, когда вырос, но не умел сражаться в большом отряде. Такие хороши в разведке, но приносят больше вреда, чем пользы, на поле боя, впрочем, твоя война в прошлом, сейчас ты выбрал охоту. Но не на кабанов или медведей, а на зверя, которому обязан сиротством.

Тебе было очень страшно в ту ночь: впервые на твоих глазах люди шли по головам других людей и рвали друг другу глотку, чтобы пройти первым, безжалостно резали рискнувших влиться в толпу женщин и отбрасывали детей. Но настоящий страх ждал впереди. Когда пришло то, что заставило толпу свихнуться и забыть о долге ближнему.

– Она здесь! Она коснулась меня!

Да, она была здесь, и они сами ускорили её приход, разметав в жажде поскорей выбраться из заражённого города костры, которые успели поставить люди бургомистра и воины барона. Костры не спасли бы от Чумы, но дали бы знать о её приближении. В итоге чумная волна ударила толпе в спину.

Движение окончательно застопорилось. Работай хоть локтями, хоть ножом – есть пределы, после которых из любой давки не выбраться. И толпа перемалывает сама себя – когда каждый хочет спастись первым, в итоге не спасается никто.

Теневая чума распространяется так же, как большинство болезней – вначале человек заражается, потом заражает остальных, – и смерть от неё растянута во времени. Но не тогда, когда идёт волна. Здесь смерть быстрая, хотя всё равно мучительная.

Первый раз он увидел, как забирает души Чума теней. Первый раз услышал, как вопят люди, которых коснулась чумная волна. И если даже твоя мать не смогла сдержать хрипа ужаса, то что творилось в твоей душе, маленький беззащитный мальчик? Удивительно ли, что с тех пор ты всегда стараешься спать при свете?

Немногочисленные уцелевшие костры, как и факел, которым мать размахивала, будто бы он мог её защитить, не давали возможности увидеть волну в полной мере. Но ты сразу понял, что это именно она. Темноты, как известно, нет. Есть лишь отсутствие света. Но об этом забываешь, когда видишь чумную волну. Когда тьма поглощает темноту, не брезгуя и светом.

Беснующаяся толпа тщетно силится взорваться спасительной россыпью. Эти горожане погибнут первыми, и их ненамного переживут отвергнутые толпой женщины и дети. Они попытаются укрыться от волны в зданиях. Выломают двери, выбьют окна. Но схорониться от Чумы теней можно только в специально подготовленном помещении. Поэтому все усилия впустую.

Волна ползёт по затихающей под её невесомой тяжестью толпе, волна заползает в здания. Ты чувствуешь потусторонний холод и слышишь зловещую тишину. Вы с матерью – последние уцелевшие. Вам повезло встать среди уцелевших костров так, чтобы вас не коснулась волна – самого нижнего класса, медлительная, но всё равно смертельно опасная.

Пока не коснулась.

И тогда случается чудо. Но только для одного тебя.

Всё-таки выживший, хотя и весь избитый, рыцарь успевает вырвать из холодных объятий смерти ребёнка. А последний крик обречённой женщины будет вечно жить и в сердце её сына, и в сердце его спасителя.

Потом будет безумная скачка, бег от захватывающей город Чумы. Потом томительный карантин, за время которого ты успеешь узнать очень много о рыцаре и привязаться к нему. Хотя то, что рыцарь выбрал спасти тебя, а не твою маму, ты всё равно до конца не сможешь ему простить.

Будет и прощальный взгляд с холма на город, куда, ты понимаешь, больше не суждено вернуться. Не только тебе. Любому человеку.

Так было в реальности. А во сне ты не спасёшься. Во сне Чума перекроет все входы и выходы. И кричи не кричи – спасения не будет.

– Нееет! – уже не застонал, закричал незнакомец, и на секунду Соловью даже стало его жаль.

Они хотели связать незнакомца, закрыть ему глаза повязкой и заткнуть рот кляпом. Затем разбудить и убежать с хохотом. Раз он так боится темноты, для него будет сущей пыткой, пока не придёт трактирщик, пребывать в подобном положении. До утра, а может, и до обеда. Как повезёт.