Перо Адалин - Юта Мирум Страница 3

Агата тихонько хмыкнула, вспомнив, как рьяно в детстве хотела увидеть эту красивую девочку из книжки и подружиться с ней. Ведь это наверняка так интересно! И пусть пугливая мать, услышав об этой мечте, в неверии схватилась за сердце, – Агата не боялась своих желаний. Ведь с принцессой можно бегать по замку, рассказывать секреты и втайне от всех мечтать о прекрасных рыцарях, коих в замке наверняка так много. А страшные истории – они для взрослых. Мол, несчастливая судьба у принцессы… Чушь!

Жизнь дала Агате шанс узнать все самой. Повзрослев, она попала в услужение юной госпоже и разочаровалась в детских мечтах. Прекрасных и таинственных рыцарей в замке было раз-два и обчелся, да они в своем великолепном высокомерии и не обращали на симпатичную служанку никакого внимания, а то и вовсе исчезали из замка по особым поручениям на долгое время.

А вот подружиться с принцессой кое-как удалось, хоть дружба и вышла странная. Адалин оказалась не такой, как хотелось маленькой Агате, – вместо обычной девочки в красивом платье ее госпожа казалась натурой безвольной, плывущей по течению. В темных глазах принцессы нельзя было найти и капли жизни. Она мало говорила, никогда не повышала голоса и редко смеялась. Эмоций почти не выказывала, хотя выражение ее лица зачастую было грустным – словно это чувство въелось в кожу Адалин и стало ее частью. Принцесса почти ничего не любила; целыми днями читала книги из обширной библиотеки, ходила по замку и окрестностям, но всегда оставалась в пределах дворцовых стен. Агата втихую прозвала госпожу пустышкой – ведь та действительно была словно пустой сосуд, в котором не было ни эмоций, ни жажды жизни.

Однако стоило Агате смириться со сложившейся ситуацией, как неожиданный случай подарил проблеск надежды. Ей посчастливилось увидеть, как принцесса ожила, – всего одно происшествие, и Агата сняла замки` с запертой в пыльном чулане мечты.

Служанка, решив однажды сократить путь от главного корпуса замка до внутреннего малого двора, приспособленного под прачечную, стала свидетельницей занятной картины. На окраине сада королевская дочь крепко ухватилась за ствол рябины примерно в полуметре от земли. Истошно орущий котенок, вцепившийся в волосы ее высочества, не оставлял сомнений в том, кто всему виной.

Адалин стойко терпела панику животного, но в ее глазах явно читался ужас – похоже, храбрости, копившейся в ней годами, хватило только на то, чтобы залезть на дерево, а вот о спуске она явно не подумала.

Агата старалась не смеяться, помогая госпоже спуститься на землю в охапку с трофеем. Служанка прилично испачкалась, а про Адалин и говорить нечего – принцесса словно побывала на поле боя и чудом выжила. И только котенок, явно не оценив подвига, удрал от своей спасительницы, едва его лапы коснулись земли. Агата ожидала от госпожи чего угодно – крика, гнева, на худой конец безразличия, но только не смеха, что неожиданно разлился по внутреннему двору. Принцесса смеялась, глядя вслед маленькому созданию, которое явно не спешило встречаться с кошачьими Санкти. Адалин, приглаживая растрепанные волосы рукой, впервые разделила радость с оказавшейся рядом служанкой. И Агата оценила момент по достоинству.

С тех пор и началась хрупкая дружба между двумя девушками – опасливая, робкая, но подающая большие надежды.

* * *

Его величество король Антоний, двадцать третий правитель в своем роду, перевел настороженный взгляд на другой конец длинного стола, заставленного горячими блюдами и яркими цветочными букетами. Там Габор, его советник, вел беседу со служителями городского храма. Габор, невысокий черноволосый мужчина, доживавший уже пятый десяток лет, – один из пяти приближенных, от которых у его величества скрипели зубы. Король был вынужден терпеть его подле себя, как и многих других льстецов. Но у Габора было несомненное преимущество – недавно он нашел управу на монахов в храме у озера, том самом пристанище веры, которое снилось королю в кошмарах. Сколько ночей он просыпался в поту под гул бездушных голосов, просивших озеро принять кровь его дочери, чтобы возродить магию на этой земле.

Антоний желал, чтобы вместо его ребенка у ритуальной чаши оказалось тело одного из льстивых советников. Особенно ярко в таких мечтах вырисовывалось лицо Габора. Монарх даже лично отправился бы вдоль реки к далекому храму, только бы наблюдать подобный обмен.

Мрачные мысли короля прервал семилетний Грегори – второй ребенок в королевской семье. Дернув отца за рукав камзола, он пожаловался:

– Пап, можно я за Адой сбегаю? Мне скучно.

Потрепав любимого отпрыска по голове, Антоний кивнул, стараясь не выказывать охватившей сердце нежности. Он не сводил с Грегори взгляда, пока тот не скрылся за поворотом, бегом преодолев лестницу. Вот он, будущий правитель, чью голову, словно плющ, обовьет корона, как только мальчику исполнится двадцать. Его детской наивности и легкости не суждено продержаться долго – потеря сестры, даже в юном возрасте, покроет тенью его мысли. Пусть она почти не уделяла ему внимания, всегда оставаясь тихой в компании пышущего энергией маленького братца, любовь мальчика была завоевана незаметно как для него самого, так и для его отца. Грегори, избавленный от бремени быть первенцем, рос нормальным и чуточку избалованным мальчиком. Мать Адалин и Грегори рано покинула этот мир, но передала детям все, что было в ней, – ее красота и кроткий характер перешли к старшей дочери, а любовь к жизни и преданность семье достались маленькому принцу.

Король Антоний любил своих детей настолько, насколько позволял ему суровый характер и статус монарха. Неся ответственность за все королевство и каждого подданного, его величество раз за разом ставил долг превыше семьи. И сейчас, когда его дети спускались по лестнице, держась за руки, он в очередной раз осознал, что обязан выплатить этот тяжкий долг: принести любимую дочь в жертву во благо своего королевства.

Принцесса, проводя время за вежливыми беседами с приглашенной к столу знатью, не заметила, как вечер стал ночью, а праздничный ужин неумолимо приблизился к своему завершению. Музыканты отложили инструменты, услышав призыв поднять бокалы. Советник Габор встал и, дождавшись тишины, произнес очередной тост, счет которым Адалин потеряла.

– Ваше королевское Высочество, принцесса Адалин. – Советник почтительно помолчал. – Вы – наша прекрасная надежда, наш драгоценный дар и ключ к мирному светлому будущему. От всей души благодарю вас за вашу жизнь. – В его глазах полыхнул отблеск свечей. – И с разрешения служителей Санкти преподношу вам подарок.

Двое слуг в ливреях внесли небольшой сундук, покрытый тонким резным узором. Разглядеть, что же именно там изображено, Адалин не смогла – слуга поднял крышку, и содержимое сундука полностью завладело ее вниманием. На бархатной подушке покоились десять украшений, по одному на каждый палец. Они назывались когтями – серебряные конусы, которые надетыми закрывают по две фаланги. Конусы плавно переходили в длинные, сантиметров в десять, когти, так похожие на когти диких животных. На каждом украшении имелась спиралевидная резьба, вдоль которой шла череда неизвестных Адалин символов. К слову, украшениями их звали лишь за неимением другого определения – острые длинные когти не давали и намека на красоту. Первое, что приходило на ум, – опасность.