Трилунье. Острова Луны - Алла Вологжанина Страница 3

Только она не взбесилась. Сестра вышла на очередной сеанс видеосвязи через два дня, и была она ужасно грустная и усталая. Но все равно красивая и до невозможности похожая на папу. Ну вот как это так? Говорят же, что дочь в отца всегда счастливица, но никогда не красавица. А с Каринкой вышло наоборот.

– Жень, будь человеком. Сними побрякушку.

Евгения к тому времени так офонарела от сидения в одиночестве, что обрадовалась звонку. А от новости о том, что Карина, Диймар, Арно и Гедеминас отправляются в Трилунье, чуть сама на тропу не кинулась. Остановилась только потому, что сообразила: если она придет туда из Третьего города луны, а остальная компания – из Второго, то между ними проляжет целый континент, который ей не пересечь. Она даже из города-то не выберется, мигом сцапают и доставят в «Страж Глубин». Вернее, по всему выходило, что отправят девочку в Дхорж. Карина сказала, что Женькина мама на свободе. То ли ее выпустили, то ли сама себя выпустила, с нее станется.

– Нет, – решительно заявила Евгения не то Карине, не то себе самой, – домой я не собираюсь. – И попросила сестру: – Ты свяжи меня с этим вашим львом Марком и так далее. Поживу сама по себе. Только ты мне почаще звони! Мне страшновато.

Если честно, страшновато становилось при взгляде на сестру – обычно такая нахальная и резкая, она сейчас была совсем другая. «Другая Карина» то ли улыбнулась, то ли поморщилась и потерла лоб рукой взрослым жестом.

– Конечно, Жень. Только умоляю, не таскай браслет куда попало. Меня бесит – это полбеды. Тебя могут ограбить и убить из-за него. Не дури, ладно?

Женька, конечно, тут же сообщила сестре, что дурой отродясь не была. Но как только Карина прекратила сеанс связи, почувствовала страх. Как малышка, честное слово! Вдруг как-то навалилось ощущение пустого и гулкого, как замок (хотя куда ему до замка!), старого дома. И полезли в голову какие-то идиотские мысли о застенниках и камерниках ^[1]. А что? Они вполне могли притащиться вместе с бабушкой Алессандрой, когда она забрала младших дочерей и обосновалась на Однолунной Земле. Отгоняя детские страхи, Женька нажала на изображение телефонной трубки на экранчике этого самого «смартфона».

– Ты же будешь во Втором городе луны? – спросила она у Каринки, чтобы хоть что-то сказать и разогнать тишину комнаты.

Та только угукнула в ответ.

– Перед праздником Смены лет начнется парад лун, тогда будет видно только Львиную луну. – Женьке хотелось в очередной раз обругать сестренку, а может, зарыдать: «Ну возьми меня с собо-о-ой». – А сейчас можно увидеть все до одной, даже Драконью. Они выстраиваются на небе, как по линеечке. Слазай на какую-нибудь башню, погляди. Все, пока.

Едва она отключилась, как телефон завибрировал и выдал трель. Снова Карина? Но женский голос в трубке был ей незнаком:

– Евгения Радова?

Она кивнула, потом, сообразив, что собеседница ее не видит, выдала сдавленное «да».

– Я Леля, – коротко представилась та, – выйди на улицу. Не в сад только, а за калитку. Сюрприз будет.

Выйти? Это шло вразрез как с Каринкиным «не дури», так и с обещанием не убиться, которое Женька дала Диймару Шепоту. Но все же именно Леля должна была обеспечить ее земными документами.

– А как ваше полное имя? – осторожно спросила девочка. – Ольга Ларионова, – отрывисто сообщила женщина в трубке. – И Арноха, то есть Арно Резанов, просил передать, что ты все же не лентяйка, а настоящая бездарь. Но с учетом четырехмерки это совсем не беда. Пароль, что ли?

– Нет…

Ни о каком пароле они не договаривались, но слова Ольги Ларионовой напрямую отсылали к тому самому разговору, когда Диймар Шепот обозвал Женьку лентяйкой, а Арно вмешался. Что ж, если вышедшая на связь женщина действительно была Лелей, знакомой Арнохи…

Женька понеслась к выходу сломя голову. Притормозила, чтобы сдернуть с вешалки Каринкину куртку и сунуть ноги в свои сапожки.

Она выскочила в сад и чуть не завизжала. Холодно-то как! Вот и сиди безвылазно в доме. За пару дней забыла, какая морозная зима в этом витке миров. Ночь уже окутала городскую окраину и наступавший на нее темный хвойный лес. Ветки поскрипывали от мороза, но в целом тишину эти звуки не нарушали. А нарушало ее легкое стрекотание – словно стрекоза, перепутав сезон, выпорхнула на прогулку.

Дорожку от крыльца до калитки никто, разумеется, не чистил. Евгения тут же провалилась в снег по колено, черпнула его сапогом.

– Мрак! Ах ты ж, мрак безлунный! – ругнулась она и, увязая, но вприпрыжку, порысила на улицу.

За калиткой было безлюдно. И снегом засыпано – поменьше, чем в саду, но по середину голенища как минимум.

Источник звука завис прямо напротив калитки, на высоте примерно Женькиной макушки. И выглядел он, как будто две дощечки соединили крест-накрест и на конец каждой посадили по пропеллеру. Всего вертушечек получилось четыре – вроде тех, что цепляют на воздушные кареты для красоты.

– Ух ты! – Она потянулась за механизмом, намереваясь схватить за самое перекрестье, чтобы пальцы не попали в лопасти. Но летающая штуковина оказалась проворной и маневренной – легко вильнула в сторону и направилась себе вдоль улицы, но, по счастью, не в сторону леса, а туда, где желтым горели фонари.

Может, и глупо было бежать за механической штуковиной, как за волшебным клубочком, но ноги уже несли сами – мимо соседних домиков, в том числе и мимо того, который Арно просил обходить стороной. Типа раньше он принадлежал его отцу, а теперь его оккупировали местные знаккеры. По силе и мастерству не чета трилунским, зато вредные.

Улочка упиралась в более широкую дорогу. Видимо, временами по ней ходил местный транспорт, потому что на черном, покрытом трещинами покрытии не было снега. А с противоположной стороны ей уже махала высокая женщина в черных штанах и куртке.

– Леля? – спросила Женька, в три прыжка преодолев проезжую часть.

– А ты Евгения? – На вопрос вопросом, но с явной нехваткой вопросительной интонации ответила та, не опуская руку. Летательный аппарат легко приземлился центром ей в ладонь. – На, держи.

И открепила от центра конструкции небольшой плоский пакет. В пакете обнаружились две тоненькие книжечки, содержащие примерно туже информацию, что и трилунские личные свитки. Только не совсем правдивую, ясное дело.

– Спасибо, – от души поблагодарила Женька, – замечательная штуковина. Я бы не догадалась, что к ней приклеены блокнотики.

– Эти «блокнотики» называются паспорта, – криво усмехнулась Леля. Она пытливо всматривалась в девочку круглыми ясными глазами, по-птичьи склоняя голову набок. И вдруг словно решилась на что-то и выпалила: – Ты совсем одна в нашем… мире? И ничего не знаешь о нем?