Планета обезьян. Война - Грэг Кокс Страница 3

«Чуете это, мартышки? Так пахнет, когда человечество возвращает себе свое будущее».

Дальше по склону холма, почти над самой траншеей, два шимпанзе преодолели шок. Они вскочили на лошадей и пришпорили их, пытаясь скрыться на поросшей лесом другой стороне холма, но пуля снайпера попала одному из них прямо в голову. Обезьяна, которая всего несколько мгновений назад поила лошадей, свалилась на землю, и в седле остался один шимпанзе, часовой с копьем. Ударив ногами в бока лошади, он с предупреждающим визгом галопом помчался по склону холма. Поднимавшийся дым способствовал его бегству, расстояние и густой лес спасали его. Вилсон нахмурился, но потом успокоил себя, решив, что один шимпанзе ничего не значит.

«Пусть бежит, – подумал он. – Другим так не повезет».

– Вперед! – закричал он своим солдатам, перекрывая грохот битвы. После многочасовых скрытных передвижений по лесу, когда боишься даже громко дышать, было здорово наконец крикнуть во всю глотку, дать выход своему праведному гневу. Чтобы закрепить преимущество, он бросился вверх по холму, по направлению к поверженному врагу. Его солдаты с криками и улюлюканьем последовали за ним, возбужденные адреналином и ожиданием победы, стреляя одиночными в оглушенных взрывами обезьян. У застигнутых врасплох, окруженных животных шансов не было.

«Получили свое, – подумал Вилсон. – Пусть не думают, что этот лес им принадлежит».

– Убивать без жалости! – закричал он. – Пленных не брать!

2

Дротик был не только любимым оружием ускакавшего шимпанзе – это было его имя. Еще ребенком, едва научившись лазить по деревьям, он бесстрашно бросал себя с ветки на ветку и с дерева на дерево, так что имя «Дротик» нашло его так же неотвратимо, как дротик находит свою цель. И сейчас ему очень хотелось действительно лететь подобно дротику, а не просто скакать галопом на своей лошади – пусть даже быстрее, чем это когда-либо ему удавалось.

– Быстрее! – кричал он ей. – Быстрее!

Лошадь мчалась по лесу, пытаясь скрыться от воплей, выстрелов и взрывов у них за спиной, ее копыта стучали по лесной подстилке, вздымая вверх громадные клубы пыли. Она ловко петляла между деревьями и перепрыгивала через гнилые стволы упавших сосен и колючие кусты ежевики. Дротик сидел на лошади без седла, крепко вцепившись в поводья и постоянно подбадривая ее ударами ног по ребрам, хотя в этом явно не было необходимости – лошади, так же как и наезднику, очень хотелось избежать лютой смерти. Шимпанзе тоже хрипло дышал, почти на пределе своих легких, не в силах произнести ни звука. Он до сих пор не мог поверить, что люди так быстро нашли их. Вот он стоит на часах, рядом со своими товарищами, не ожидая никакой опасности, и вдруг – его товарищи мертвы, стена разрушена, и повсюду кровь, огонь, дым и смерть.

Нужно предупредить племя. Нужно предупредить Цезаря.

У него за спиной снова послышалось эхо выстрелов. Дротик стал молиться, чтобы его товарищи пришли в себя и наконец открыли ответный огонь. Ему казалось, что звуки битвы преследуют его, а не затихают, пока он галопом мчался прочь от места сражения. Могло ли случиться так, что началось отступление и выжившие обезьяны начали отстреливаться от безжалостного людского напора, пытаясь спастись?

Дротику хотелось так думать.

Его отчаянный визг смешивался со стуком лошадиных копыт. Дротик боялся, что никто не услышит его вовремя, но затем на его отчаянные вопли впереди откликнулся хор обезьяньего визга и гиканья, с каждым мгновением становившийся громче и громче.

«Да!»

Надежда вспыхнула у него в груди. Натянув поводья, он резко осадил лошадь. С ее вздымавшихся боков падали клочья пены. Она хотела вырваться, безуспешно пытаясь продолжить свой бег от смерти, и приседала на задние ноги. Дротик натянул поводья и сжал бока лошади ногами, чтобы она не сбросила его.

«Нет, – подумал он. – Подожди… подожди!»

Он пристально вгляделся в стоявшие перед ним деревья и воспрянул духом, когда ему навстречу с грохотом выехала группа вооруженных до зубов обезьян-солдат. Здесь были обезьяны самых разных подвидов, объединившиеся для защиты своей колонии, и их было много, как деревьев в лесу, из которого они выехали. Дротик был поражен тем, как быстро, в ответ на его вопли, собралась вся эта кавалерия. Цезарь хорошо готовил свои войска.

И тому были причины.

Дротик ухмыльнулся подкреплению. На его спине и плечах агрессивно топорщились густые черные волосы, отчего он выглядел больше и страшнее, чем был на самом деле. Он обнажил клыки. «Хватит отступать», – поклялся он про себя. Хватит бегать от людей. Учение Цезаря наполнило его гордостью и смелостью.

«Вместе обезьяны – сила».

Завизжав от ярости, он повернул лошадь в ту сторону, откуда прискакал. Потом взмахнул дротиком и указал им в сторону тех, кого он оставил перед лицом ружей и ярости врагов.

Все больше всадников-обезьян спускались с окрестных холмов и присоединялись к нему, направляясь вниз по покрытому лесом холму в направлении своего злейшего врага.

Люди начали эту битву, обезьяны ее закончат.

* * *

Битва на холме достигла решающей стадии. Пастор сражался плечом к плечу вместе с солдатами своего отряда против отступавших обезьян, которые сдавались совсем не так легко, как он надеялся. Ему раньше доводилось видеть сражения, но такие яростные – никогда. Обезьяны вели прицельный огонь по людям, которые преследовали обезьян с единственным желанием – уничтожить их всех до последней, несмотря на пули, стрелы и копья, летевшие в них со всех сторон. Мертвые тела, человеческие и обезьяньи, валялись по всему лесу, а стоны и завывания раненых с разных сражающихся сторон странным образом не отличались друг от друга. Паника начала овладевать Пастором, но дезертиром он никогда не был. Найдя укрытие за стволом гигантской секвойи, он раз за разом стрелял из своего арбалета, вынимая стрелы из колчана на бедре. Он попадал в цель чаще, чем промахивался, валя на землю одну обезьяну за другой. Потянувшись за очередной стрелой, он с ужасом обнаружил, что колчан пуст.

Как получилось, что они кончились так быстро?

Он начал лихорадочно оглядываться в поисках Рыжего, который вместе с другими носильщиками упал на землю, чтобы не попасть под огонь. Пастор заорал во всю глотку:

– Стрелы давай!

Рыжий помчался к нему на четвереньках, неся сумку с амуницией. Пастор быстро извлек из рюкзака снаряженный колчан, выбросил пустой. Кивнул головой горилле, благодаря за расторопность, и тут же заметил, что обезьяна смотрит мимо него на передние линии битвы, где отступавшие обезьяны падали, сраженные выстрелами из ружей и арбалетов. Гориллы, такие же, как Рыжий, валились замертво или умирали на склоне холма, орошая кровью зеленую растительность. Рыжий наблюдал за битвой холодными коричневыми глазами и с непроницаемым выражением лица, которое ни единым намеком не выдавало то, что творилось в его обезьяньем разуме.

«Что он чувствует? – подумал Пастор. – Винит себя за то, что предал своих? Или он рад быть на стороне победителя?»