Будни имперской стражи - Матвей Курилкин Страница 3

Но все проходит, и скоро мне выдали документы, в которых сказано, что я – гость страны, имеющий право со временем получить гражданство, и, исходя из моих знаний и способностей, определили на службу в столичной страже. К тому моменту я уже почти смирился с мыслью, что вся эта эпопея закончится задумчивым покачиванием моих бренных останков на виселице, и еще более задумчивым конвульсивным подергиванием ноги, так что новость я воспринял с большим, да что там говорить, просто невероятным облегчением и удивлением.

И впоследствии мне еще не раз приходилось удивляться. Вообще, я не очень понял, в чем заключается именно адаптация эмигрантов, потому что, выйдя из изолятора о том месте, где я нахожусь, я знал не намного больше, чем до того, как туда попал. Сюрпризом для меня было все: и общественное устройство, и отношение к запрещенной везде черной магии, и прежде всего то, как легко здесь уживаются представители разных рас. Любой город из тех, в которых мне доводилось бывать, до того, как я попал в империю, мог похвастаться принадлежностью какому-то одному народу. Чаще всего, конечно, это были человеческие города – от родственников-то я скрывался в человеческих государствах. Ну и дольмены сидов я себе очень хорошо представляю. Так вот, в бытность мою наемником, я сполна хватил презрения и издевок, которое с удовольствием демонстрировали даже те, кому в принципе гордиться было нечем.

Возможно, несостоятельность как раз и есть объяснение такого отношения – если успешному разумному в общем-то наплевать, какой формы уши у собеседника, то таким вот неудачникам нужно гордиться хоть чем-то. Например, тем, что он человек, в отличие от презренной нелюди, которую можно облить помоями и тебе ничего за это не будет. То же самое встречается и у других народов, а уж мои родные сиды вообще считают всех инородцев «недосидами», даже разговаривать с которыми – бесчестье. А империю хоть и основали эльфы, но представители всех рас здесь имеют равные права и так перемешаны, что никому уже нет дела до того, к какому народу ты принадлежишь по рождению. В других местах такого равнодушия нет. Инородцы должны изо всех сил стараться быть незаметными, ибо стоит случиться какой-то гадости – виновных ищут прежде всего среди них. Нет, здесь, конечно тоже бывает так, что в каком-то городе больше, скажем, гномов, чем орков, людей, эльфов и других разумных, но это значит только, что этот город появился возле каких-нибудь шахт или карьеров. И это вовсе не значит, что живущего там человека будут периодически бить, грабить или просто закидывать грязью. Аналогично, в деревнях обычно преобладают хоббиты – просто потому, что у хоббитов лучше всех получается заниматься фермерским хозяйством. Ну а в столице, так же как и в других торговых городах, вообще невозможно вычленить какую-то одну преобладающую расу. Хотя, конечно, случается всякое, и межрасовые стычки не исключение. Основная масса населения на такое смотрит снисходительно. А зачинщиков, как и участников, быстро отлавливают и довольно жестоко наказывают. Так что если недовольные таким космополитизмом и есть, они свое недовольство стараются не слишком афишировать.

Впрочем, к таким необычным нравам я быстро привык – так уж сложилась моя жизнь, что я давно перестал видеть в инородцах врагов. Да, и глупо всерьез думать о таких вещах тому, кого официально исключили из рода. Скорее мне стоит не любить моих бывших соплеменников – сидов, но и от этой блажи я уже тоже избавился. Ну, скажем так – почти избавился. Не сказать, чтобы я не любил сидов, просто я их немного побаиваюсь – уж очень хорошо они постарались, чтобы я не позорил своим существованием их «славный и великий» народ.

Поводов, чтобы поудивляться, нашлось еще предостаточно, но у меня было для этого слишком мало времени. Как только я попал в управление, на меня сразу навалилось достаточно дел, чтобы не смотреть по сторонам, а с головой уйти в работу, и налаживание отношений с новыми сослуживцами. Что и проделывал с успехом до настоящего времени.

Воспоминания о первых месяцах пребывания в империи плавно перетекли в сон. А утром следующего дня я сидел в морге столичного управления стражи и чинно попивал горячий чай из здоровенной колбы. По другую сторону от стола сидел главный и единственный патологоанатом управления – Свенсон, тролль. Единственный и неповторимый. Не так уж много времени прошло с тех пор, как меня угораздило попасть в стражу, и этот парень пока та отдушина, та жилетка, в которую можно иногда поплакаться. Единственная личность, которая примиряет меня с существованием в этом новом и, чего там говорить, непривычном для меня окружении. По идее, должно быть удивительно, что таковой отдушиной не является для меня официальный напарник, и в какой-то степени даже наставник, но по здравому размышлению, ничего удивительного тут нет. Нет, к напарнику, конечно, никаких претензий, но он все-таки за меня отвечает и, чего там говорить, полагаю, приглядывать должен, так что не больно-то расслабишься с ним…

– И вот, представляешь, эта образина, вся опухшая, оживает как раз в тот момент, когда я отпилил ему пол черепушки и вставил в мозги дешифратор, оглядывается и говорит: «Доктор, что произошло? Почему я не чувствую своего тела?» – Тролль прихлебнул из своей колбы. В его колбе чай был изрядно разбавлен чистым медицинским спиртом. Скорее даже, это был спирт, слегка разбавленный чаем. Свен называет этот напиток «коктейль «коньячный»», за характерный цвет и крепость. – До него даже не дошло, что он уже умер, – и тролль счастливо рассмеялся.

Да, юмор у него несколько специфический. Я вежливо похихикал в ответ и сказал:

– Слушай, все это донельзя увлекательно, но давай все-таки вернемся к моему вопросу.

– А, да, точно, – доктор поскучнел, – про вашего жмурика я ничего тебе сказать не могу, извини. Он боится. Тут уж вообще что-то странное, он просто не хочет вспоминать, что был когда-то жив. Вообще. Даже имя свое вспомнить не может. Так что я это написал все в отчете, можешь отнести своему драгоценному наставнику, решайте там как хотите, что вам с этим делать.

Я заметил, что Свенсону разговор неприятен. По-моему, он очень переживает неудачу – все-таки лучший некромант на государственной службе, да еще почти с незапятнанной репутацией. Ну кто, скажите, обращает внимание на всякие мелочи? Ну, сделал он из одной понравившейся «пациентки» лича, ну прячет ее у себя дома, так это когда было? Да и кому от этого плохо? Пациентка, насколько мне известно, ничего против не имеет. Говорят у них настоящая любовь…

История вообще-то довольно интересная. Начинал тролль, работая в частном морге для состоятельных граждан. Частные морги существуют только в империи, и только потому, что здесь не запрещена полностью некромантия. Конечно, мало кто идет работать патологоанатомом, даже среди троллей, которые, вообще-то, традиционно имеют хорошие способности к темным искусствам. Например его родители – довольно богатые и очень интеллигентные тролли, работающие в магическом институте. Так сказать, теоретики. Занимаются исследованиями в области черной магии, конструируют новые заклинания, из разрешенной области.

Разрешенная область некромантии и черной магии – это условное обозначение совокупности заклинаний и обрядов, используя которые маг не занимает силу у темных богов. Как известно, любой бог, отдавая свою силу в долг заклинателю, требует выданное обратно с большими процентами. Но темные боги за свою помощь просят слишком дорогую цену – жертвы. Много жертв, и обязательно разумных, причем лучше всего долгоживущих. Во всех остальных государствах темная магия запрещена именно поэтому. Но не в империи. Здесь ею пользуются почти так же часто, как и стихийной, но, как я уже говорил, использовать можно только свои силы. Надо сказать, это ограничение не сделало темных магов слабыми, здесь замечательно научились пользоваться тем, что есть, и могут дать фору не только светлым колдунам, но и своим собратьям – нелегалам из других стран, использующим даже очень сильные темные ритуалы в своей работе. И вот, родители Свенсона, искренне верящие, что их сын пойдет по их стопам, узнают невероятное известие. Их отпрыск, подающий надежды некромант, внезапно забрасывает учебу и устраивается на работу в один из частных моргов. Так сказать, теория не заинтересовала, и дитятко решило заняться практикой. Стоит, наверное, пояснить, что это за частные морги такие и почему это решение так возмутило почтенных родителей Свенсона. Частный морг – это такое заведение, которое позволяет состоятельным родственникам покойного в последний раз проявить свою заботу о покойном. Помимо обычных услуг, они предоставляют несколько дополнительных – например, вызов духа покойного, с целью выяснения того, как он хочет, чтобы его бренные останки были захоронены и как должна проходить церемония похорон. Некоторые особо модные покойники иногда, например, выражают желание поприсутствовать на собственных похоронах – за отдельную плату морг обеспечивает им такое удовольствие. Ну и разные мелкие услуги – приведение тела в презентабельный вид, переписка завещания, и прочие удовольствия. То есть ничего, даже отдаленно смахивающего на сколько-нибудь значимые научные открытия от работы в морге ждать не приходится.