Смерть пришельцам. Южный фронт - Максим Хорсун Страница 3

– Связаться с другими обсерваториями и запросить подтверждение? – Гарнье шагнул к висящему на стене телефону. – Профессор?

Сокаль унюхал горьковатый травянистый запах: кто-то из присутствующих откупорил бутылку абсента. И пес с ними…

– Связаться… – задумчиво протянул он. – Свяжитесь с Медоном и Ниццей… – Внимание профессора привлекала некая неправильность в хороводе выстраивающихся в кольцо обломков, эту неправильность было тяжело зафиксировать глазом, тем не менее она имелась.

Поль Гарнье замер в ожидании. Зная своего учителя, он догадывался, что последуют еще указания.

– Свяжитесь с британцами, Поль, – попросил профессор озадаченным голосом. – Мне нужен радиотелескоп. Самый большой. Мне нужен «Лавелл», Поль.

Облако обломков выглядело словно шлейф серебристой пыли. Некоторые частицы мерцали, меняя светимость от шестой до второй или даже первой звездной величины. Что это? Продолжается выделение энергии? А еще движение обломков становилось с каждым мгновением все отчетливей. С какой скоростью они перемещались? Любопытно, что ответит на это «Лавелл»… У Сокаля возникло ощущение, что глыбы ускоряются. Возможно, причиной тому была неизвестная аномалия гравитационного поля луны, возможно – так действовал некий еще не открытый закон физики, ведь космос, по сути, – терра инкогнита. Одно дело – смотреть на звезды в телескоп, другое – прямое зондирование небесных тел при помощи автоматических станций. Как откликнется на вмешательство людей внеземное пространство? Кажется, ответ зрел на глазах.

Когда-то, будучи ребенком, Сокаль додумался швырнуть камень в улей диких пчел. И сейчас, глядя в окуляр рефрактора на процессы, происходящие возле Луны, он испытывал примерно те же ощущения, как тогда, в босоногом детстве.

Это недоумение, когда потревоженный рой поднялся в воздух и сбился в плотную тучу, готовясь к нападению. Это поздно проснувшийся глубинный страх, парализующий волю, когда гул тысяч слюдянистых крылышек заглушил все остальные звуки мира. Это отчаяние, когда он понял, что ему не сбежать…

Ростовская область, с. Степное в/ч 11569 (18-я отдельная гвардейская бригада специального назначения)

31 августа 1959 г.

Капитан Стариков закрыл окно, поплотнее задвинул тугие шпингалеты. Осточертевшее завывание сирены стало чуть тише.

Прежде чем задернуть практически непроницаемые для света шторы, капитан окинул кабинет хозяйским взглядом. Спартанская обстановка, чистота и порядок. Ну, даст бог, – он сюда еще вернется.

Стоп! Одна маленькая, но важная деталь: Стариков поднял стоящую на краю стола рамку, вытащил пожелтевшую карточку, на которой был он с женой и сыном, вложил фотографию в бумажник. Степке на том снимке – годиков пять, сейчас ему уже четырнадцать. Вымахал здоровенный увалень, не боязно на такого оставлять Галю… Хотя, если честно, – немного тревожно, конечно. Тем более что сроки эвакуации повсеместно срываются. Но ничего, – Степка не пропадет, он парень крепкий. Лишь бы обошлось без обмена ядерными «батонами»… а остальное они переживут. В Великую Отечественную победили, и новое испытание они осилят тоже.

Вещмешок, автомат, каска.

Лица солдат и офицеров.

Стариков на ходу отдавал честь, пожимал руки, похлопывал по плечу, отвечал на шутку шуткой, благодарил за добрые пожелания и желал удачи в ответ. Но мыслями он то и дело возвращался к семье.

Слишком поздно была объявлена эвакуация, слишком. Ученые, партийное руководство, высокие чины из Генштаба, всевозможные эксперты – долго они сомневались, чесали плеши, перекладывали ответственность друг на друга. Конечно, оставался шанс, что беда пройдет стороной, но после того, как «ракеты с Луны» заняли позиции над самыми крупными городами Земли, в благополучное разрешение ситуации мало верилось. В конце концов, это люди нанесли первый удар.

А Степка завтра должен был пойти в школу… Восьмой класс, как-никак…

Над растрескавшимся бетоном плаца колыхалось жаркое марево. В боксах рычали двигатели БТРов, сизая гарь висела у распахнутых ворот, словно туман. Над частью прошло звено вертолетов «Ми-1», и от их рева содрогнулась земля. А еще выше карабкался с эшелона на эшелон тяжелогруженый боевыми машинами «Ан-8». Строй солдат бежал в одну сторону, строй – в другую, бряцало оружие, гремели по бетону каблуки сапог. И сирена боевой тревоги не умолкала ни на миг.

Стариков поспешил к штабному БТРу, отдал честь разговаривающему по рации командиру. Тот в ответ жестом приказал забираться в отсек. «Так точно, готовы выдвигаться к точке переброски! – звонким голосом, словно дело было на торжественном построении, докладывал командир. – Так точно, личный состав к выполнению задания готов!» Капитан, придерживая автомат, нырнул в пахнущее горячим железом нутро БТРа через верхний люк.

Сейчас – на аэродром, до которого три километра, потом загрузиться на транспортный самолет, а куда дальше – неизвестно. Ну, ладно, посмотрим, что представляют собой эти пришлые. Если те, конечно, рискнут начать наземную операцию.

– По машинам! По машинам!

Створки ворот, украшенные красными звездами, открылись в сторону продуваемой горячим ветром степи. Колонна тронулась, выползла серой бронированной змеей на ухабистую грунтовку. Вдали висела грозовая туча иссиня-черного цвета, беззвучно сверкали молнии. Еще два «Ил-8», взяв на крыло, грузно поднимались друг за другом в небо.

Стариков не сразу различил сквозь гул моторов колонны частые хлопки. А потом он до хруста сжал пальцы на цевье автомата: стало ясно, что впереди работает артиллерия ПВО, прикрывающая аэродром.

Командир крякнул, с чувством хлопнул себя по голенищу сапога.

– Пошла потеха, братцы! – бросил он таким тоном, что каждый понял – точка невозврата пройдена. – На взлетке будет жарковато!

Колонна двигалась полным ходом через степь навстречу разгорающемуся пламени новой войны.