Сомнирум - Маргарита Тара Страница 3

Тесное пространство было заставлено металлизированными предметами мебели – по последнему писку моды. Стол, стулья, даже диван – выглядели гладкими и словно хромированными, но сохраняли подобающий им комфорт.

Праэко облокотилась о стол, совсем по-человечески сложив на груди руки. Сделала визор полупрозрачным – так, чтобы Харт мог видеть ее глаза. Неожиданное проявление этикета от вестницы Системы.

Он скользнул взглядом по ее лицу. Чересчур правильные черты, слишком ровная кожа без малейших изъянов. Все праэко – синты, но от людей практически неотличимы. И все синты – совершенны. Ловкие, быстрые, обладающие гибким искусственным интеллектом, зачастую превосходящим человеческий.

Мать Харта – учительница старшей школы Трианского округа, в те нередкие моменты, когда на ее душе было особенно тоскливо, сетовала на засилье синтетиков в Бене-Исс. Среди людей уже давно ходили упорные слухи о скором внедрении синтетиков во все сферы жизнедеятельности. Люди боялись того часа, когда на работу вместо них будут принимать лишь синтов – идеальных, практически не способных ошибаться. Первый тревожный звонок раздался четыре года назад, когда в одной из клиник Бене-Исс появился единственный в своем роде синт-хирург. Сотни тяжелейших операций – и ни одного смертельного исхода. С тех пор больницы все чаще соглашались подменять человеческих врачей синтетиками.

Будущее, которое рисовала Система жителям исполинского города-государства Бене-Исс, и вдохновляло, и пугало одновременно. Да, Харт бы и сам с большей охотой лег под лазерный нож хирурга-синта, нежели хирурга-человека, у которого в самый неподходящий момент могла дрогнуть рука. Вот только что станут делать люди, когда их заменят совершенные машины, внешне неотличимые от них самих и не знающие, что такое халатность, леность, вспыльчивость? Уйдут в профессии, где не нужен будет холодный расчетливый ум, выверенные движения и знание невероятного количества информации?

Праэко прервала его размышления. Наклонив голову, как хищная птица, наблюдающая за обреченной жертвой, произнесла:

– Харт Карвел, ты разочаровал Систему.

В устах любого другого это прозвучало бы излишне пафосно. Но слова праэко таили в себе угрозу. И все же Харт нашел в себе силы ухмыльнуться и небрежно бросить:

– Сомневаюсь, что Системе есть до меня дело.

– Система заботится о каждом из нас.

«Вас, ты должна была сказать: „вас“, – подумал Харт. – Между синтами и людьми нет знака равенства. И никогда не будет».

– Я обязана предупредить тебя – ты приближаешься к Черте. Надеюсь, ты знаешь, какое наказание последует, если твое имя окажется за ней.

О да, Харт знал. Наказанием станет появление на пороге его дома Реконструкторов – синтетиков в темных защитных костюмах, которыми пугают детей, когда те не желают слушаться.

Точнее, наказанием будет то, что Реконструкторы сотворят с его разумом.

Система с помощью своих вестников составляла досье на каждого жителя города-государства. Никто не знал о них доподлинно – Система умела хранить секреты. Шептались, что электронное досье велось с самого рождения человека. По итогам информации, обновляющейся ежеминутно, гражданин Бене-Исс попадал в один из двух списков. С «белыми списками» все было ясно: в них содержались имена людей с хорошей репутацией – то есть те, кто, с точки зрения Системы, считались полезными обществу, действовали ему во благо. А вот с «черными списками» и пресловутой Чертой, чаще называемой «черной линией», все было гораздо сложнее. Ведь в лапы Реконструкторам можно было попасть за любой проступок, зафиксированный Системой. И чем серьезнее правонарушение, тем сильнее Реконструкторы меняли сознание провинившегося.

– Я приближаюсь к Черте? – Харт постарался не выдать свою тревогу. Вышло не слишком убедительно. – Но… за что?

– Попытка обмануть Систему – серьезное правонарушение, – хладнокровно пояснила праэко. – А составление ложной анкеты – это и есть попытка обмана.

– Я… – он замялся, не зная, что сказать. Был ли смысл отнекиваться, когда правда всплыла наружу?

– Мы изучили книги, которые ты читал. Многие из них запрещены Системой. Они пропагандируют Жестокость, употребление алкоголя…

– Они просто рассказывают о том мире, в котором жили наши предки. Эта наша история, – упрямо ответил Харт.

Итак, его обман был раскрыт. Но кто поспособствовал этому? Дроны? Камеры, натыканные по всему Бене-Исс? Сомнительно. Он всегда был осторожен, когда делал то, что могло сказаться на его «репутации». Тогда кто? Его знакомые, однокурсники? Он бы не удивился. Люди были готовы пойти на многое, чтобы выслужиться перед Системой и теми, кто скрывался за ней.

– Мы ушли от того дикого общества и его беспутных нравов, – бросила праэко. И снова это выражение лица – мягко опущенные губы и стальной блеск в глазах. Будто бы праэко не могла решить, какую выбрать тактику в их разговоре – запугивать или убеждать? – И Система не позволит, чтобы все это повторилось снова.

«Ну да, все во благо людей» – раздраженно подумал Харт.

– Мы отследили запросы, которые ты посылал в Сеть. Многие из них носили довольно агрессивный характер – я говорю о видео, фильмах и книгах. Это лишь подтвердило наши предположения о том, что ты представил о себе ложные данные.

– Не сомневаюсь, что вы даже в курсе, зачем именно я это сделал, – с некоторым вызовом в голосе ответил Харт.

Он отдавал себе отчет в том, что находится на грани – всего в нескольких шагах от злополучной Черты. Но сейчас ему было наплевать. Слишком сильным был шок от осознания, что Элси – его милая Элси – теперь никогда уже не будет принадлежать ему. Теперь все потеряло смысл: предстоящее получение диплома, хорошая работа, квартира со всеми удобствами, а не тот ретро-дом, который он делил с матерью.

– Разумеется, – кивнула праэко, приняв его слова за чистую монету и, уж конечно, не распознав в них горечи и ехидства. – Система зафиксировала ваши достаточно близкие отношения с… – лишь мгновенное колебание, – … Элси Ларей.

– О боже мой, – пробормотал Харт. Представил, как камера прицеливается, чтобы запечатлеть их в тот момент, когда они держатся за руки или целуются. Как фото-дрон подлетает к окну его спальни, чтобы поймать в объектив их с Элси на простынях. – Боже мой, – повторил он. Вскинул голову, заглянул в неестественно голубые глаза праэко, такие ослепительно сияющие, какими могут быть только глаза синтетика. – И это не «близкие отношения», – передразнил он. – Это называется «любовь». Хотя… что вам об этом знать?

– Мне расценивать твои слова, как оскорбление по отношению к синтетикам и, в частности, праэко? – бесстрастно осведомилась вестница Системы.

Похоже, его «репутация» только что понизилась еще на несколько пунктов.

В голове забилась яростная мысль: «Ну, давай же, будь же крутым! Скажи ей все, что думаешь – о синтах, об этой треклятой Системе». И тут же на смену ей пришла другая: «И что потом?»