Дивизия особого назначения. Пограничники бывшими не бывают! - Фарход Хабибов Страница 3

– Пацаны, хватит выеживаться! Я ж могу и в тыкву дать, да так, что голова в трусы провалится и памперс не поможет. Что происходит, где я, кто вы?

– Грым-брым-брым-ферфлюхтер-русише-швайне-брым-грым-брым… – произнося эту нечленораздельную фразу (она меня уже не напрягает), немцеприкинутый эдак непринужденно берет свою ружбайку, поудобней.

Блин! Опять же убьют!.. Не, ребята, надо что-то делать… Делаю милое доброе лицо. «Немцу это, видимо, нравится. И он лениво так, всего лишь – хрясь! – мне по башке. И взрыв мозга на фиг! Не знаю, что больнее было, пуля или приклад! Все! Что ли, опять убили меня?! Два раза меня убили выстрелом, а на третий обошлись прикладом?! Охренеть!..

Темнота… свет…

Что-то вжикнуло, и, блин, опять немец ружжом замахивается. Это что, включили опцию «повтор понравившегося зрителям кадра»? А кто зрители-то?! Мама! Опять на голову опускается приклад проклятого карамультука! И снова аццкая боль!.. Да что это со мной?! Да где же это я?! Вспышка… Я умер… Темнота… Вспышка… Снова немец с занесенным прикладом… Да сколько ж можно?! Приклад летит к моей дыне с огромной скоростью и силой, а у меня успевает сверкнуть мысль: «День сурка»??? [2]

Точно! Видимо, как и герой того фильма, я что-то должен сделать, чтобы остановить этот одноместный конвейер смерти!..

Не-а, не успеваю! Опять убили… в какой уж раз… Вжик… Вспышка… Вжик… Вспышка… Может, мне голову чуть отодвинуть? Не пойму, когда и где, но я отодвигаю ее вправо… Вжик… Убили… Темнота… Вспышка… Вжик… Убили… Темнота… Вспышка… Блин! Надо было голову влево сдвигать! Вроде где-то сдвигаю… Бам-м!!! Больно, сука!

Хоть что-то изменилось! Потому что жив, и доказательством тому в глазах заплясали не то чтобы звездочки, а целые галактики. На хрен! – я столько звезд и ясной ночью на высокогорье не видал! Реконструкторы [3]хреновы! Офигели, что ли?!.. Упал, конечно…

– Ты че, с дуба рухнул, верблюдофил обдолбанный?! В немцев заигрались?! – заорал я, поднимаясь и одновременно потирая ушибленное место (шишка – с кулак, не вру!), отряхивая голову и форму от землицы (прикиньте: по-моему, это чернозем! Это в Таджикистане-то?). – У тя че, лишние яйца завелись?! – и буром пру на ударившего. А тот почему-то чуть сел на очко и взглядом другого просит хелпнуть.

Рывком выхватываю ружбайку (офигеть! – она какая-то… необычная) и наотмашь хреначу фулюгана по башне. Тут уже второй снимает с плеча свое ружье. Карамультук у него – вроде как точная копия того, что у меня в руках, он пытается передернуть затвор…

Я отчего-то вдруг широко зеваю, а у этого баобаба патрон идет в ствол… И он, вскинув винтовку, стреляет прямо мне в грудь! Мама! – как же больно-то!.. Вжик… Убили… Темнота… Вспышка… Вжик… Вспышка… Твою мать, это что, компьютерная игра с полным погружением?! Больно же! Это, блин, Мюнхгаузен в фильме говорил: «Господи! Как умирать надоело!» Его бы на мое место, что бы он тогда сказал, враль немецкий!.. Хотя… какой он, на фиг, немецкий, если никакой державе, кроме России, в жизни не служил. А служил кирасирский ротмистр достойно, турок зачетно лупцевал под Очаковом… А я?.. Что, хуже?..

Пока я раздумываю над ситуацией, одетый в ископаемого нацика дятел снова стреляет… Меня опять убили… Ну, сколько можно-то! Кто это так надо мной издевается? Кто-нибудь объяснит мне, что на фиг тут происходит?! Что за серийный геноцид в отношении отдельно взятого индивидуума, гражданина суверенного Таджикистана?!

Вжик… Вспышка… Темнота… Вжик… Вспышка…

Кажется, я понял тутошний расклад! Мне надо увернуться от пули! Ну, или чморнуть второго фулюгана, первый-то уж какой раз тихо-мирно лежит, пуская кровавые сопли. Урод снова вскидывает ружжо, и я в последний миг делаю шаг влево. Не, Нео из «Матрицы» отдыхает: пуля кретина в фельдграу летит мимо, а я поднимаю захваченную винтовку над котелком (то есть головой немца), тот судорожно (так он все-таки немец?!) пытается дослать патрон в ствол своего гансегана… А вот хрен тебе! – я научен горьким опытом…

Да куда там тебе, кривоногому?! Хренанасеньки! – Прикладом: «получи фашист гранату»! И получивший блаженствует. Результат наконец-то радует: оба дебошира лежат у моей ямки (окопа, щели, ячейки – выберите нужное сами), раздвинув пасти на ширину собственных винтовочных прикладов (как нас в свое время учили правильно «Ура!» кричать). Кстати, если это все-таки реальная немчура, то отчего у них на пузе нет знаменитых «Шмайссеров» и почему рукава до локтя не завернуты, да и на поясе тушек куриных не видно? Неужели киношники обманули, а?

– Не, пацаны, в чем дело, я, в натуре, что ли, в танке?!

«Второй», прямо вот так вот – лежа на спине, опять тянется ручонками очумелыми к своей ружбайке… Ну, нет! Хрясь! – получает прикладом по опрометчиво подставленным колокольчикам. Минуты три высокооктанового оргазма ему обеспечены как минимум, да и детей у него теперь, видимо, не будет. А то ж они опять меня строить начнут, то есть убивать немножко, а местами – так даже очень множко.

Значицца, фулюганы Вилли и Рулле [4]валяются, и оба уж очень недобро смотрят на меня. Стою я над ними, в руках, как неандерталец дубину, держу одно ружьецо, второе уже тоже подобрал, себе за спину повесил.

– Ну и кто вы такие, гады?!

Они не то чтобы совсем не отвечают мне. Нет, что-то лопочут-бормочут. Только мне их ответ – набор неинформативных звуков, причем звучащих как-то по-немецки. Вот ведь утырки!..

Оп-па! Кто это кричит за спиной? Не дай бог, еще такие же пожаловали! И будет мне: «Гуляй, «узбеки», рыдай Европы! – Я попал в самую, самую глубокую… опу!» А как это еще назвать-то?!

– Товарищ старший лейтенант… а, товарищ старший лейтенант, – кто-то кого-то упорно зовет. Осматриваюсь: ко мне идет паренек в такой же форме, как и моя. Только штаны зеленые…

Оглядываюсь, старлеев вокруг никаких и нигде не видать… Че? И у этого глюки? Где ж он старлея увидал?

А парень прет на меня как паровоз, а сам через слово на второе тормозит, воздух широко открытым ртом набирает:

– Товарищ командир… значит, мы только… двое выжили… тут по полю… такие же, как эти… немцы ходят… добивают наших.

– Это кто командир? Я, что ли? – чувствую, что шизею окончательно и бесповоротно.

– Товарищ… старший лейтенант… что с вами?.. А вас, по-моему, контузило… у вашей ячейки мина упала… я думал, что вас – в куски… а у вас, значит, только контузия…