Небесные Колокольцы - Максим Макаренков Страница 3

Олег Павлович позволил себе легкую усмешку. Поднялся, положил на столик банкноту, прижал тарелочкой с несъеденным штруделем.

— Условия принимаются. Доставьте нам Колокольцы.

Спустя минуту «гость» шел обратно через площадь — легкий, беззаботный, уверенный в себе.

Граев задумчиво смотрел ему вслед, стараясь сдержать бешеное сердцебиение и страстно надеясь, что ни единым жестом не выдал, какой безумный восторг он испытал, поняв, что же ему предстоит отыскать.

* * *

Когда твой на редкость крепкий и спокойный сон прерывает истерически орущий в ухо будильник, пережить это можно. Сам заводил, винить некого. Когда же ровно за час до того, как должен заорать будильник, раздается трезвон в дверь, это печалит куда больше. По будильнику хоть треснуть можно, а для того, чтобы встать да врезать придурку, которому приспичило вламываться к честным людям с утра пораньше, придется-таки вылезти из-под одеяла.

Владислав лег поздно с твердым намерением выспаться. Но кто-то решил, что субботнее утро — самое время для нежданных гостей.

Бормоча сквозь зубы всякие нехорошие слова, Владислав встал и побрел в прихожую, искренне стараясь себя убедить, что там, за дверью, почтальон с пачкой телеграмм от давних друзей, посыльный с шикарным букетом, роскошная стриптизетка в белье размером с почтовую марку или явившийся зачем-то в середине сентября Дед Мороз с мешком подарков. В последнее почти поверилось.

На площадке топталась тетка средних лет, лицом похожая на снулую рыбу. Пестрое платье, на губах — неровный мазок карминной помады, обесцвеченные перекисью волосы завиты тугими колбасками. Вид решительный. Подумав, Влад пришел к выводу, что это все же не стриптизетка.

— Вам кого, любезная? — пытаясь сохранить миролюбие, спросил он через цепочку.

— От чего страхуемся? — строго осведомилась тетка и тут же перешла в атаку: — Дверь-то откройте, договор оформлять надо.

— Ошиблись квартирой!

Он попытался закрыть дверь, но тетка уже втиснула в щель потрескавшуюся красную туфлю и теперь старалась пропихнуться прямо сквозь цепочку всеми своими пышными телесами.

— Страховаться! Страховаться! — повторяла она тоном, живо напомнившим ему медсестру по прозвищу Игла. Та просто лучилась счастьем, вопя в пять утра пронзительным фальцетом: «Уколы ставить! Ставить уколы!» То ли она получала наслаждение от чужой боли, то ли просто руки кривые были, но укол в ее исполнении превращался в настоящую пытку, от которой даже хлебнувшие через край лиха раненые с передовой начинали плакать. — Вы меня в дом-то пустите, гражданин, что через порог разговаривать?

— Вы здоровы? — заботливо осведомился Владислав. — Вы зачем людей в восемь утра в субботу поднимаете?

— А у меня суббота рабочая! — оскорбилась тетка. — Тоже мне, не встать им!

— До свидания. — Владислав опять попытался избавиться от наваждения, но тетка не двигалась с места.

— Так что, не будем страховаться? — тупо переспросила она.

— Именно! — торжественно воскликнул невыспавшийся и не желавший ее благодеяний хозяин квартиры. — Извольте вон.

Тетка сощурилась и уперла руки в боки.

— А когда квартира сгорит, кто виноват будет? Я, что ли? Вот не хотят страховаться, а потом…

Она осеклась. Гневный монолог прервался. Тетка заморгала, виновато отодвинула ногу, не сводя глаз с Владислава.

В щель на нее смотрел очень спокойный серый глаз. Глаз начал увеличиваться. Тетка почувствовала, как зазвенело в висках, по щекам ее потекли капельки пота.

— Пшла вон. Или до конца дней по городу кругами бродить будешь, — тихо сказал Владислав и захлопнул наконец дверь.

Настала тишина. Правда, ненадолго. Отойдя на несколько шагов от квартиры, тетка осмелела, и до Владислава донеслось, что «эти» совсем обнаглели, нормальному человеку житья нет, инквизиции на них нет, ничего вообще нет, она одна пашет, за всех радеет, а где благодарность? Высказав все это в воздух, тетка бодро ломанулась трезвонить в следующую квартиру. Вскоре лестница огласилась гневными воплями страховой агентши и потревоженной соседки, горластой бабы с автозаправки. Весело стало всему дому.

Можно было закрыть двери поплотнее, сунуть голову под подушку, да и постараться урвать-таки два часа сна. Но окаянная агентша сон прогнала, хотя и бодрости не было.

Владислав вздохнул и отправился в ванную. Оперся на раковину. Вздохнул.

Хорошее имя — Владислав Воронцов! Хоть на афише пиши. И подошло бы оно какому-нибудь лихому кинокрасавцу. Из зеркала усмехнулся не юный уже господин… или гражданин? Или как полагается теперь говорить? С лицом, про которое обычно пишут «без особых примет». Впрочем, его эта безликость устраивала. Провел рукой по подбородку.

Бриться! По-другому утро начинать нельзя.

Холодная вода немного привела в чувство, но для того, чтобы стать человеком, не хватало чашки крепкого черного чая. Кофе Владислав пил редко, чай ему нравился куда больше, да и бодрил гораздо сильнее и мягче. В кухонном шкафчике нашлась банка варенья из лепестков розы, привезенная Мариной с юга, в холодильнике — масло, купленные позавчера булочки еще не совсем зачерствели. Жизнь стала казаться не такой уж постылой. Когда будильник изволил зазвонить, Владислав был уже бодр, заряжен энергией и готов к подвигам. А через полчаса явился и почтальон. Даже с телеграммой на праздничном бланке — Марина с мужем были где-то на конференции, желали счастья. Больше он ни от кого вестей не ждал.

Но в покое его оставлять не желали. Следом за почтальоном явилась бабушка-соседка — пожаловаться на то, что дверь внизу заедает. Затем ожил телефон. Дважды звонила девушка, просившая позвать Сергея и не желавшая поверить, что его здесь нет, не было и не будет до тех пор, пока нынешний хозяин не пожелает переехать или отбыть в лучший мир. На третий раз она повесила трубку, едва услышав его «алло!». Когда аппарат зазвонил в четвертый раз, Владислав длинно выдохнул и с изысканной вежливостью проворковал в трубку:

— Городской крематорий. Чем мы можем вам помочь?

— Простите, — отозвался женский голос, и тут же, почти без паузы, с легкой неуверенностью его переспросили: — Владислав, ты?

— Тамара?

Повисло молчание, затем раздался тяжелый вздох. Вздыхать Тамара всегда умела здорово. Владислав сразу почувствовал, что виноват во всех бедах мира.

— Мне очень надо с тобой поговорить. Понимаешь, я бы не звонила, вот так, без предупреждения, но…

Зажав трубку между плечом и ухом, он привалился к стене. Последний раз они говорили лет семь назад, потом пару раз поздравили друг друга с Новым годом, старательно избегая вопросов «как живешь?» и «что нового?».

— Поговорим, конечно. По телефону объяснишь или встретимся?

— Я из автомата, тут, на Кленовой. Можно к тебе подняться?