Эльва - Олег Лукьянов Страница 3

— Именно так.

Я замолчал. Это вовсе не кошмарный сон. Больше всего происходящее похоже на бред человека, находящегося под наркозом. Однако, чтобы не потерять логическую нить, я продолжил разговор:

— В таком случае зачем ты меня воскресила? И почему не воскрешаешь остальных? Их тут сотни!

— Мне нужен человек, которому я могу передать функцию капитана корабля. Мне нужен руководитель. Если вы откажетесь, я уничтожу вас и продолжу попытки воскрешения в поиске руководителя.

— Уничтожишь меня? Как?

С тихим гулом ворота шлюза разошлись в стороны, и в зал въехал небольшой… танк. Гусеницы двигались бесшумно, башня, в которой не было ни намека на дуло, безостановочно вертелась. На корпусе был выбит номер — «семьсот двенадцать», а по краям башни топорщились устройства, похожие на лазерные пеленгаторы. Видимо, с их помощью робот ориентировался в пространстве.

Бесшумно скользнув ко мне, танк остановился и принял угрожающий вид, раскрыв люк в центре башни, из которого в воздух взвились десятки гибких стеблей с небольшими щупальцами на концах.

— Это ремонтный робот, — безучастно произнес женский голос, — но при необходимости он может лишить вас жизни.

Завороженно глядя на шевелящиеся, будто на ветру, стальные стебли, я кивнул:

— Верю… Хорошо, я согласен стать капитаном.

— Временным капитаном, — поправили меня.

— Согласен стать временным капитаном.

— В таком случае, сэр, позвольте ввести вас в курс дела и разработать вместе с вами план действий.

— А… как быть с этими людьми во льду?

— Сэр, — подчеркнуто вежливо обратился ко мне корабль, — считаю, что в данный момент это не должно вас заботить. Процесс их воскрешения потребует затраты большого количества дефицитных ресурсов, а процент успешных попыток крайне мал. Предлагаю вернуться к этому вопросу позже, а сейчас пройдите, пожалуйста, на командный мостик. Я укажу оптимальный путь — идите по светящимся стрелкам.

Еще не до конца веря в реальность происходящего, пошатываясь от слабости, я направился по указателям. Объемные светящиеся стрелки вырастали в воздухе прямо передо мной. В первое время я пугался и обходил их стороной, но затем стал шагать прямо сквозь них. Стрелки вывели меня в темный коридор и водили в кромешной тьме довольно долго.

Я шел до тех пор, пока меня вконец не утомили тишина и монотонность ходьбы. Я спросил вслух, в глубине души боясь не услышать ответа:

— Почему ты не включишь свет? Пираты испортили?

— Я отключила освещение для вашего же блага, сэр. Пожалуйста, идите строго по стрелкам, не отклоняйтесь в сторону и не касайтесь стен. Стрелки помогают вам обходить… мусор на полу.

Некоторое время я усиленно размышлял, затем вдруг сообразил:

— Скажи, как там тебя… система, мусор, о котором ты говоришь, — это трупы людей?

— Именно так, сэр.

— И ты не хочешь, чтобы я их видел?

— Именно так, сэр.

— Почему?

— Вы пережили процедуру извлечения из криогенной камеры и процесс восстановления мозговых связей — необходимо максимально отгородить вас от стрессовых ситуаций, сэр.

— Ясно.

Я замолчал и пошел чуть быстрее. Покойники в темноте — что может быть ужаснее? Впрочем, я вполне отдавал себе отчет, что реагирую совершенно не так, как следовало бы в подобных обстоятельствах, — вероятно, при воскрешении автоматика ввела успокоительное. Ну да черт с ним.

— Как мне тебя называть?

— Предыдущий капитан называл меня просто Эльва.

— То есть ты помощник капитана?

— Учитывая вашу просьбу о простоте, подтверждаю.

— А ты не знаешь, Эльва, почему меня кремировали… то есть криогени… в общем, почему мое тело оказалось во льду, да еще продержалось в нем столько времени? Последнее, что я помню, была автокатастрофа.

— Сэр, вы говорили, что у вас богатый отец. Возможно, причина в этом.

— Точно… Папаша-олигарх вполне мог организовать сыну такое посмертие… тьфу ты!

— В моей базе нет этого слова. Подобное понятие существовало в эпоху Древнего Рима, но в языке двадцать первого века такого слова уже не существовало.

Я помотал головой.

— «Посмертие» или «олигарх»? Впрочем, неважно, кончай грузить, у меня уже голова раскалывается. Я из России, понятно? Кстати, на каком языке ты говорила в самом начале?

— На ОСА.

Я скривился, как от зубной боли:

— Ладно… лучше скажи, далеко мне еще идти в этих потемках?

— Семнадцать метров.

Я еще не осмыслил ответа, а стрелки уже перестали появляться. Тогда я остановился и напряженно прислушался. Тьму будто разрезали лазерным лучом, и половинки ее медленно раздвинулись в стороны.

Передо мной оказалась дверь, а точнее, шлюз, за которым открылось ярко освещенное помещение, очень похожее на станцию метро, только вместо мрамора все было обшито чем-то вроде серебристого металла.

— Что это за место?

— Станция, — ответил равнодушный голос. — Единственная ветвь монорельса, которая не была повреждена в ходе боевых действий. Теперь вам придется претерпеть некоторые неудобства — я не имею права отключать свет на стратегическом объекте.

Еще не поняв, в чем дело, я шагнул вперед — и поспешно отвернулся от обугленного тела, лежавшего на краю платформы. Впрочем, мой взгляд тут же выхватил клочья и останки человеческих тел в конце станции и оплавленные дыры в металле повсюду.

— Вам плохо, сэр?

— Я голый, напуганный, сбитый с толку — как мне может быть хорошо?!

— Состав прибудет через пятнадцать секунд, — вместо ответа сообщила Эльва. — Расчетное время прибытия на капитанский мостик составляет пять с половиной минут.

— Спасибо, очень рад, — попытался съязвить я, прекрасно понимая, что машина не поймет и не оценит.

Я все еще не терял надежды проснуться.

Память словно отрезало. Совершенно не помню, как зашел в вагон монорельса, как проносился через стальные внутренности корабля и каким образом оказался в лифте. Очнулся, как мне показалось, в стальной коробке — запаниковал, забился, но равнодушный женский голос поспешил успокоить:

— Это нормальная реакция для человека с недавно восстановленной мозговой активностью. Кратковременный отказ памяти — самое меньшее из возможных побочных явлений.

— А какие еще могут быть?

— Нарушение работы внутренних органов, боль в ребрах, потеря слуха, зрения, судороги…

— Стой, а при чем тут ребра? — вычленил я из списка «лишнее» и ухватился за это, надеясь поймать сон на нелогичности.