Вечное пламя - Виктор Бурцев Страница 3

Дорога в колхоз была, прямо скажем, не из самых наезженных. Несмотря на жаркое лето, телега несколько раз вязла в грязи. То и дело приходилось соскакивать, чтобы старой равнодушной ко всему лошаденке было полегче.

Бора был человеком молчаливым, хмуро покрикивал на лошадь, когда та норовила остановиться, и косил одним глазом на провода, идущие от столба к столбу.

– В прошлом году, – вдруг сказал он невпопад, – у нас мужика так волки задрали. Вместе с лошадью.

– Прям средь бела дня? – ужаснулся Иван.

– Почему средь бела дня? Ночью. Ехал, а выпивши был. И заснул. А лошадка возьми да и остановись. А как очнулся, так поздно было.

Лопухин не нашелся, что ответить.

Действительно, в лесах, что окружали дорогу, могло произойти что угодно. Деревья, огромные, изогнутые, впившиеся в землю корнями, переплетением ветвей укрывшие землю от солнца. В этих местах и жизнь была такой… дикой, сильной, вцепившейся в существование всеми когтями и клыками.

На очередном повороте дорогу им перебежала лиса. Крупная, рыжая. Она остановилась на обочине и долгим страшным взглядом проводила ехавших. Эти глаза, полные настоящей звериной жажды крови, заставили Ивана вздрогнуть. Он почувствовал, как звериное его начало отзывается, поднимая волоски на спине дыбом.

Что-то похожее, видимо, ощутил и племянник Иосифа Карловича. Бора стегнул уныло плетущуюся лошаденку. Что-то крикнул ей, и телега покатилась быстрее. Вскоре лиса ушла в чащу.

– Местные говорят, что лиса – это дурная примета, – сбавив ход пробормотал Бора. – Вроде как черная кошка.

– А вы знаете, откуда эта примета взялась? – обрадовался возможности завязать разговор Иван. – Я про черную кошку.

– Ну, – Бора недоверчиво покосился на Лопухина. – Черная потому что.

– Совсем нет. У нас в университете был интересный преподаватель, так он рассказывал, что все приметы и суеверия не имеют под собой какой-то мистической основы, а всего лишь являются отголоском старинных жизненных наблюдений. Ну, как наши правила дорожного движения. Переходя дорогу, надо посмотреть сначала налево, а потом направо не потому, что так принято или в этом есть какой-то таинственный смысл, а потому, что у нас правостороннее движение. Так и с черной кошкой. В старину, когда люди путешествовали по дорогам, то на них часто нападали разбойники. Разбойники нападали обычно ночью. А ночью всякая кошка – черная. Если зверь откуда-то убежал, то значит, что-то его спугнуло. Может быть, готовящиеся лиходеи. Потому, если кошка перебегает тебе дорогу, считалось, лучше свернуть на другую дорогу и пойти другим путем. Вот так…

Бора помолчал, осмысливая услышанное, а потом сказал:

– А саамы говорят, что лиса ходит за медведем. И подъедает за ним, что останется… – Он почесал в затылке и стеганул лошадь вожжами. – Пошла! Пошла!

«Вот и поговорили», – подумал Иван, трясясь в телеге.

Обрыв провода нашли сразу. Через дорогу лежало здоровенное дерево, начисто порвавшее провода, натянутые между столбами. Около огромного ствола суетились мужчины с пилами.

Вместо того чтобы подъехать, Бора резко остановился. Сунул руку в сено, которым была завалена телега, что-то нащупал.

– Эй! Кто такие?! – крикнул он. – Вы откуда?

– От верблюда, раздолбай с Покровки! – весело ответили ему.

– Ф-фух… Слава богу… – Телега подкатила поближе. – Я со станции, электрик… С проводами-то чего? – поинтересовался Бора.

– Поди да глянь! – отозвался молодой парень с русыми, почти белыми волосами. Он безуспешно пытался завести бензопилу, вспотел и был зол.

Бора попытался продраться через мешанину веток, но не смог.

– Да… Придется обождать…

– Простите, – обратился Иван к пожилому человеку, который курил в сторонке, – вы из «Карьяла»?

– Да, – голос у мужчины был глухой, хриплый. – А вы, собственно, кто?

– Я журналист, меня к вам командировали. Чтобы составить…

– А-а-а… – Мужчина кинул окурок на дорогу и старательно затоптал. – Это про вас мне председатель все уши прожужжал. Ну и прекрасно! На ловца и зверь бежит. Меня Борисом Александровичем зовут, я, собственно, за вами и ехал. Пойдемте, пойдемте…

Лопухин махнул Боре рукой, тот вяло кивнул. А Борис Александрович был уже далеко впереди, широко шагая по дороге. Иван бросился его догонять. От этого человека веяло уверенностью, жизнью. Казалось, что ему все равно, плавить сталь на Магнитке или валить деревья в карельских лесах. Все ему было по плечу, все по силам.

– А у нас вот вышла такая история, – говорил Борис Александрович запыхавшемуся Лопухину. – Дерево на дороге. Ну, бывает, соответственно. И как раз перед вашим приездом. Ну надо же. И машину послали за вами… А вот такая незадача.

– Да ничего, я бы и сам добрался. – Ивану было трудно говорить.

– Куда там, через наши леса к нам добраться пока никак. Лесовозы другими маршрутами ходят, от Вирасвара хорошей дороги и нету совсем.

– Как же? А мне сказали, что тут самый короткий путь.

– Где сказали? – удивился Борис Александрович.

– В редакции…

– Попутали! Точнее, все верно сказали, но… короткий, да не самый удобный. Почва тут плохая. Болотистая. И леса дремучие. Тяжелая техника не пройдет. Но по карте, соответственно, – да, самая короткая дорога. – Они подошли к автомобилю. – Садитесь!

Уже трясясь на ухабах, Борис Александрович пояснил:

– Вообще тут спокойно. Но всякое бывает. Потому, когда связь прервалась, мы людей выдвинули. Проверить. Леса совершенно глухие, но люди в них живут. Иногда кажется, что дичают они там, среди деревьев да зверья. Ведь, соответственно, даже словом перемолвиться и то не с кем. Всякое случается.

Вскоре потянулись просеки. Огромные, едва ли не уходящие за горизонт, рукотворные поляны. То и дело вдалеке виднелись огромные машины, волочившие сваленные деревья.

– Тут наши лесозаготовки. А еще дальше наше рыбное хозяйство. Озера тут… М-м-м… Сказка! – Борис Александрович покачал головой. – В общем, я вам все покажу. Везде проведу.

– Меня очень интересуют люди. Как живут, чего хотят, что их беспокоит…

– Хорошо. Будут, соответственно, и люди!