Лунные волки - Михаил Кисличкин Страница 3

В принципе, Палыч считал, что их «семидесятка» в хорошем состоянии. Были, конечно, некоторые недоделки, однако они не носили критического характера и могли быть устранены за оставшееся до вылета время. Система жизнеобеспечения звездолета была готова на сто процентов, небольшие нарекания у Палыча вызывала работа бортового компьютера и неполная комплектация некоторых положенных по штату наборов ЗИП. Другой проблемой была поставка и загрузка ракетного вооружения, продуктов питания, медикаментов, комплектов скафандров и формы на весь экипаж и множества других мелочей, которые еще хранились на складах. Все это надо было получить, оформить, загрузить в корабль, зачастую с помощью специального оборудования. Работы уйма. Кроме того, завтра Сергею нужно было знакомиться с личным составом — пятнадцать человек основного экипажа должны были прибыть к «семидесятке» к 08:00 по лунному времени. Боевое слаживание экипажу предстояло проходить уже в космосе — во время выдвижения к точке патрулирования.

Распрощавшись с Палычем, Сергей забрал некоторые личные вещи (которых у него и было-то всего ничего, все умещалось в рюкзаке и небольшом чемодане), покинул офицерскую казарму и направился обратно на космодром. Постояв немного в ангаре и полюбовавшись своим звездолетом, он вошел внутрь и проследовал в капитанскую каюту. Ночевать до вылета парень твердо решил здесь. Да и справляться с массой дел, связанных с подготовкой корабля к вылету, было проще всего непосредственно находясь все время на борту звездолета. В чем-то это даже лучше, чем в казарме. В конце концов, капитанская каюта, располагающаяся в центре корабля, рядом с центральным постом, была самым просторным личным жилым помещением в «семидесятке». Целых семь с половиной квадратных метров. В ней даже можно было выпрямиться во весь рост! Для остальных членов экипажа такой роскоши предусмотрено не было — их каюты напоминали скорее индивидуальные капсулы с койками, расположенные в жилом отсеке по обеим сторонам в два ряда, в которых максимум что можно было сделать — так это сесть в кровати.

И еще Сергею было просто приятно находиться рядом с собственным кораблем. Подобные чувства, пожалуй, испытывает владелец персонального аэромобиля, несколько лет собиравший деньги на саму машину и уплату всех возможных налогов для разрешения им пользоваться хотя бы четыре дня в неделю и, наконец, севший за штурвал своего стального пегаса. Хочется сидеть в салоне, вдыхать такой особенный, такой сладкий запах новой машины, даже гладить ее.

Вот и Сергей, с детства мечтавший о космосе и пошедший в училище космофлота наперекор воле родителей, которые хотели видеть его врачом и имели неплохие связи в первой медицинской академии, выбравший самый сложный в училище факультет командного состава малых кораблей, с боем продиравшийся через КМБ, бесконечные лекции и зачеты, тренировки и экзамены, сейчас хотел быть рядом с воплощением своей мечты о космосе — собственным кораблем.

Парень аккуратно повесил в шкаф новенькую форму с погонами старшего лейтенанта, которую он еле-еле успел получить на складе перед самым закрытием, разложил личные вещи и лег спать. Он еще не успел привыкнуть к низкой гравитации на лунной базе. Гравитационные генераторы постоянно поддерживали ее на уровне чуть выше половины земной, так что спать на жесткой кровати в лунной базе было мягче, чем на самой мягкой и нежной перине, находящейся на Земле. Уставший от насыщенного впечатлениями дня, Сергей быстро заснул.

Утром старший лейтенант с некоторым волнением ждал тех, с кем ему предстоит идти в патруль. Первым, еще до назначенного срока, в ангаре номер 31 появился младший командный состав. Вместе с Палычем в половину восьмого утра прибыл мичман Курт Вельтман, отвечающий за системы вооружений. Низенький, но крепкого сложения и с абсолютно лысой головой, этот немец свое время заканчивал европейскую космическую академию по специальности ракетчика, а потом работал на лунной базе. Когда началась война с эриданами, Вельтман подал заявление добровольцем во флот. Европейские экипажи были в то время полностью укомплектованы, и тогда Тарасов предложил ему перевод в российскую часть эскадры, если он сумеет в течение полугода выучить русский язык и одновременно освоит программу переподготовки. Курт справился и сейчас, правда, с большим акцентом докладывал Сергею о своем прибытии в его распоряжение.

Без десяти восемь появились остальные: два мичмана — бортинженера по системам жизнеобеспечения и ходовым системам звездолета, трое старшин — специалистов, отвечающих за компьютерное оборудование корабля, системы маскировки и обнаружения и корабельный врач. Все они были такими же, как и Сергей, молодыми парнями, совсем недавно окончившими училище младшего командного состава и получившими свое первое назначение. На первый взгляд — нормальные парни, а какими они окажутся в деле, как подумал Сергей, покажет только время.

В отличие от своих командиров, девять матросов смотрелись намного представительнее. Это были мужчины от тридцати до сорока лет, все — бывшие рабочие с лунных заводов, окончившие краткосрочные курсы переподготовки. Высокие, худые, как большинство жителей лунной базы, с бледной от постоянного искусственного освещения кожей и красными от долгого напряжения глазами — профессиональными признаками рабочих лунных заводов или корабельных верфей. Странный подобрался экипаж — матросы в большинстве своем старше своих командиров. Впрочем, Сергей понимал, что это реалии мобилизационной армии военного времени, когда армия кадровая уже по большей части выбита в боях. И этот факт не лучшим образом говорил о положении звездного флота Земной Конфедерации.

Действительно, крупных боевых звездолетов, которые можно было бы с натяжкой назвать космическими линкорами, у Земной Конфедерации осталось только два. Один, насколько Сергею было известно, прятался где-то среди спутников Юпитера, выполняя функцию пугала для эриданских коммуникаций, а второй входил составным элементом в систему обороны Земли. Корабль, способный входить в гиперпространство, мог наносить неожиданные удары даже по маршрутам, проходящим в ближайших звездных системах. Проблема была в уходе от последующего преследования, что было возможно лишь под защитой нескольких укрепрайонов Земной Конфедерации, один из которых располагался среди многочисленных спутников Юпитера с их военными базами. Единственный носитель малых кораблей, способный также играть роль мобильной базы снабжения, строился на лунных верфях уже не один год, но пока так и не мог войти в строй из-за нехватки ресурсов и запредельной сложности проекта, особенно в части работ, связанных с его ходовой частью. Вот так и получилось, что основная тяжесть боев легла на серийные корабли среднего и малого космофлота, которые горели, как спички, вместе с экипажами в пламени войны.

Дело было в гиперпространстве, а точнее в энергии, которая требовалась звездолету для входа в него. С увеличением массы звездолета требуемая для его перехода в гиперпространство энергия возрастала по экспоненте. Если для перехода в гиперпространство обычной «семидесятке» хватало энергии небольшого реактора, работавшего на гелии-3, который выделяли из реголита тут же, на Луне, то для космического крейсера или линкора нужно было строить сложнейшие термоядерные энергетические системы, съедавшие при работе массу ценного топлива. А быстро передвигаться в Солнечной системе, и тем более между звезд, без использования гиперпространства человечество так и не научилось, в отличие от своих врагов, использовавших для межзвездных перелетов совсем другие принципы…