Долгая ночь - Юля Тихая Страница 3

Город Огиц вырос при университете, а Амрис Нгье страстно верил, что все мы равны; ходят слухи, что сам он был рождён колдуном, но однажды отказался от Тьмы и стал поклоняться Луне. Всё это, конечно, байки, но с самого основания здесь не принято излишне выпячивать свою природу. Двоедушники не оборачиваются в людных местах, не обнюхивают каждого встречного и не метят заборы; дети луны не ходят голые, не бросают тела пустыми и не летают над городом; колдуны не пускают кровь на улице, молчат об увиденном завтра и не ходят в чужие сны.

Амрис Нгье верил, что таково оно — общество будущего, и что сознание властвует над сутью. Примерно за это его, говорят, и утопили, а потом разорвали на пятнадцать частей, и каждую из частей сожгли, пепел смешали с глиной, из глины налепили человечков, а человечков закопали в разных концах Земель.

Ничего удивительного, что он плохо кончил. Но если бы он попал сегодня в Огиц, он был бы, пожалуй, немного горд.

Я обожала Огиц, и именно здесь мне наконец почти перестали сниться кошмары. И не снились бы ещё много лет, может быть, никогда, если бы одному пижонистому хаму не пришло в голову меня понюхать.

Сам он, кстати, — я призадумалась, — ничего так пах, нормально. Лесом, мужчиной, заклинаниями и немного запретной магией. Пожалуй, если бы я была не я, не здесь, не сейчас — я бы не отказалась понюхать его… повнимательнее.

Этой мысли я усмехнулась криво. Хамло ли он там и насколько, я знаю свою дорогу безо всяких запахов.

Уронила лицо в холодную воду. Поморгала, вымывая из себя сон и глупые мысли, и привычно запустила руку под рубаху.

Он был там, — я никогда с ним не расставалась. Толстый медный круг, покрытый мелкой вязью слов; немного вплавленного метеоритного железа, осколки гагата, пыль с аместистовой друзы, мелкие камни в инкрустации; крошечная деревянная бусина, натёртая маслами; заточённая в стекло горошина ртути. Я проколола клыком подушечку пальца, и тягучая капля крови пробежала по выцарапанным знакам.

Я гладила грани артефакта, а губы шептали сами собой заученные слова, — они давно слились в моей голове в один длинный-длинный знак, в котором совсем потерялись и глагольные формы, и падежи.

Мир вокруг меня дёрнулся — и застыл: привычный, плоский, бледный. Зверь накрыл нос хвостом и, убаюканный тенями, затих.

С каждым разом получалось всё проще и проще.

Наверное, однажды зверь уснёт так глубоко, что уже не сможет проснуться. Что ж, если такова цена — Полуночь знает: я готова.

Что бы я ни говорила себе поутру про мужские запахи и обнюхивание, Арден об этом не знал, и вечером снова обнаружился на нашем с Ливи ряду.

Я была вымотана длинным днём в мастерской и занудным клиентом: дядечке всё поделочный изумруд был недостаточно изумрудным, он перебирал камни почти полтора часа, причитая и жалуясь, и только громадным усилием воли я заставила себя не подсунуть ему вместо камня гранёную стекляшку. По субботам нам читали дисциплины специализации, и обычно я с огромным удовольствием проводила часы в мире чудесных артефактов, но сегодня почти жалела, что вообще когда-то задумалась об образовании.

Арден был омерзительно свеж, надел свободные брюки с ярко-красными кожаными подтяжками и излучал доброжелательность.

И пах, да. Лесом, заклинаниями и далее по тексту.

— Кесса, — сказал он, белозубо улыбаясь, — извини за вчерашнее. Я только неделю в Огице.

Я пожала плечами:

— Проехали.

— Погуляешь со мной завтра?

Я заморгала. Ливи ненавязчиво обошла нас широким кругом, встала позади Ардена и отчаянно мне закивала: мол, соглашайся, тетеря, такой красавчик, я же говорила.

— Ммммм, — неопределённо сказала я.

— С меня пунш, — соблазнял Арден.

Ливи страшно завращала глазами и пыталась показывать что-то жестами: больше всего было похоже, что она грозилась открутить мне шею, если я откажусь.

— Ладно, — сдалась я. — В полдень у башни с часами.

Арден расцвёл, как будто я согласилась не на пунш, а на некромантский ритуал и взять всю вину на себя.

Медный круг оттягивал шею. Зверь в тенях дёрнул ухом. Арден улыбнулся, а я почему-то вдруг разозлилась, — но тут в кабинет зашёл преподаватель, вокруг зашуршало, захлопали тетради, и виды отражателей оказались для меня во много раз интереснее любой потенциальной личной жизни.