Кровь изгнанника - Брайан Наслунд Страница 3

Роуэн обернулся к Бершаду:

– Нет, я хотел, чтобы ты проспался после вчерашнего загула. Ну как, очухался? У меня все готово. – Он махнул рукой на восток: там, среди холмов, три недели назад обосновался дракон.

Бершад шмыгнул носом, сплюнул и зашагал по тропе на восток. Роуэн повел осла следом. Мастер Морган направился за ними, и Джолан припустил вдогонку. Деревенские поначалу растерялись, но затем шумною толпой двинулись в том же направлении, не желая пропустить увлекательное зрелище.

Разумеется, если Бершаду удастся победить дракона, то жителям деревни достанется знатная пожива.

К поясу Бершада был приторочен длинный кинжал странного вида: расширенный конец клинка загибался внутрь, а рукоять походила на корявое корневище, оплетенное полосками акульей кожи так, что, несмотря на необычную форму, держать его было удобно.

– Это клинок из драконьего клыка? – спросил Джолан у Моргана.

– Да.

– Интересно, он его сам сработал? – не унимался Джолан. – Говорят, их очень сложно переплавлять, вроде бы потому, что кальций легко размягчается, а мало кто умеет подобрать нужную температуру. Вдобавок…

– Подумай-ка лучше о живом драконе, а не о клыках мертвого, – напомнил ему Морган.

Джолан умолк, сообразив, что Морган не желает продолжать разговор.

– Как тебя зовут, алхимик? – немного погодя спросил Бершад.

– Морган Моллеван, из Паргоса.

– Ишь как тебя далеко от дома занесло, – хмыкнул Бершад.

– Нас всех далеко от дома занесло, барон.

Моргану было вовсе не обязательно, точнее, и вовсе не следовало именовать Бершада этим титулом – драконьеров лишали всех званий и отличий, но целитель часто поступал не так, как следовало, а Джолан никогда не мог понять почему.

– Скажи-ка мне, Морган Моллеван из Паргоса, – продолжил Бершад, – известны ли тебе случаи, когда изувеченный человек делал бы что-нибудь невероятное?

– Невероятное? – переспросил Морган, рассеянно приглаживая встрепанные космы. – Однажды я ампутировал ноги прокаженному, чтобы спасти ему жизнь, а спустя час он бегал на руках, да так ловко, будто родился безногим. Он с удивительной быстротой привык к потере конечностей, наверное, потому, что нервные окончания в ногах уже отмира…

– Нет-нет, – прервал его Бершад. – Я имею в виду нечто такое, что невозможно объяснить. Например, чудесное исцеление от смертельной раны?

– Лекари во многом полагаются на счастливый случай, – сказал Морган. – Бывает, что людям везет, но вот с воистину чудесным исцелением я еще не сталкивался. Насколько мне известно, всему можно найти объяснение.

– Понятно.

– А почему ты спрашиваешь?

Бершад сплюнул в папоротники с правой стороны тропы и попросил:

– Лучше расскажи про дракона.

Походка драконьера изменилась, стала уверенной и четкой. Мутные, налитые кровью глаза прояснились. Даже не верилось, что еще четверть часа назад он в пьяном забытьи спал на столе.

Обычно похмелье так быстро не проходит.

– Это шипогорлый верден. Самец. Молодой, но крупный, вполне зрелый. Объявился в прошлое полнолуние погреться на скальных плитах предгорья. Как начинается Великий перелет, здесь по весне всякий раз останавливаются один-два дракона, а потом улетают дальше на восток. Злобные твари.

– Они просто стараются выжить, как и мы. Набить брюхо, согреться. Для драконов мы – злобные твари с вилами и копьями.

Морган удивленно изогнул бровь:

– Вот уж не думал, что ты у нас философ.

– Я полон неожиданностей, – заявил Бершад, почесывая бороду. – Через месяц ваш верден отсюда уберется.

– Верно, – кивнул Морган. – Вот только каждый день он травит стада, того и гляди доберется до деревни. Выдрину Утесу и без драконов хватает бед, а коль скоро в наши края забрел драконьер, то…

– Я не виню тебя за призыв о помощи, – сказал Бершад. – И не отказываюсь от битвы. Просто напоминаю, что дракон вскорости улетит. Так что если он со мной расправится, дальнейшей помощи можно не просить. А что еще тебе о нем известно?

– Местный свекловод, видевший дракона вблизи, рассказывал, что ящер одноглазый. На месте второго глаза – шрам.

– Что, его уже кто-то пытался сбороть?

– Видно, кто-то пробовал, да промахнулся. Но глаза лишил.

– Зато он сразу поймет, что я задумал, – вздохнул Бершад.

– Шипогорлые вердены не отличаются умом и сообразительностью. Может, он уже не помнит, что случилось.

Бершад хмыкнул, задумался, но ничего не сказал.

Они шли уже почти час – Бершад, Роуэн, осел, мастер Морган, Джолан и шумная толпа крестьян, разительно отличавшихся от предусмотрительных, осторожных охотников.

Кто из жителей деревни требовал ускорить шаг, кто – замедлить ход, кто опасался приближаться к логовищу дракона, однако же никто не выказывал намерения поворачивать назад.

Выйдя из леса, Бершад остановился, окинув взором широкое поле жухлой пшеницы, уходящее к скальным плитам предгорья Зеленый Клык. По обоим краям поля высились дубы и сосны с замшелыми стволами, земля поросла густым кустарником.

– Тут, что ли? – спросил Бершад.

– Дракон устроил логовище в дальнем конце поля, – пояснил мастер Морган. – Прорыл лаз на стыке двух скальных плит, там и ночует, а днем рыщет по окрестностям. На этом поле еще недавно паслись сотни овец.

– Да, фиг к нему подберешься, – пробормотал Роуэн.

– Точно, – кивнул Бершад. – Давай готовься.

Роуэн освободил осла от навьюченной на него ноши, опустил на землю дубовый сундук, открыл его и начал извлекать оттуда части доспехов, передавая их Бершаду. Драконьер сам затягивал ремни и застегивал пряжки. Оба так четко и споро справлялись с работой, не делая лишних движений и не тратя слов, что было ясно – они проделывали это сотни раз. Бершад надел длинную черную кольчугу, легкий чешуйчатый нагрудник цвета лесного мха, поножи, перчатки, наплечья со вшитыми в них тонкими полосами стали и небольшой латный нашейник.

В поэмах и балладах начищенные латы воина всегда ярко блестели, а само облачение в доспех представлялось священным ритуалом, исполненным достоинства и чести. Воины защищали Альмиру; бароны или даже сам король велели этим отлично обученным конным бойцам защищать державу мечом. Простой люд считал воинов героями и светочами доблести и славы, а альмирская знать набирала их в личную гвардию, чтобы удерживать власть в своих владениях.

Но Бершад Безупречный не был ни воином, ни бароном. Его лишили этих званий. Теперь он облачался в доспех с вымученным тщанием старухи, доящей корову.

Роуэн, встав за спину Бершада, потуже затянул пару ремней.

– Что толку от этого легкого доспеха в битве с драконом? – шепнул Джолан Моргану, разглядывая тонкий нагрудник и кольчугу.