Дань псам. Том 2 - Стивен Эриксон Страница 3

Вернулся Остряк как раз к тому моменту, когда с крыши фургона на песок мешком упал покойник. Чуть повозившись, он охнул и уселся прямо.

Из фургона появился трелль, а следом за ним – болотная ведьма, Наперсточек. Та выглядела очень бледной и уже через несколько неуверенных шагов опустилась на песок. Маппо же заметил Остряка и подошел к нему.

– Я так понял, – заметил он, – в царстве Худа мы столкнулись с определенными неожиданностями.

– Не знаю, – ответил ему Остряк, – раньше мне там как-то бывать не доводилось.

– С неожиданностями? – фыркнула Фейнт. – Да это же безумие чистой воды – все до единого покойники и вдруг двинулись в путь.

– Куда? – спросил ее Остряк.

– Может, не куда, а откуда?

Откуда? Они что, отступают? Мысль не из приятных. Если уж мертвецы ударились в бегство…

– В свое-то время, – продолжала рассуждать Фейнт, – ездить через царство мертвых было одно удовольствие. Тишь да гладь. Но вот в последние годы… что-то началось. – Она подошла к Мастеру Квеллу. – Ну, раз уж этот вариант не сработал, куда дальше-то двинемся?

Тот, все еще на четвереньках, поднял голову.

– Ты что, не понимаешь, что ли?

– Чего я не понимаю?

– Мы ведь даже до врат треклятых не добрались!

– Но тогда каким же образом…

– Не было там никаких врат! – взвизгнул маг.

Воцарилось молчание.

Неподалеку от них покойник принялся собирать раковины.

Юла Валун не отводил своих затуманенных обожанием водянистых глазок от Наперсточка. Амба Валун, заметив это, повел себя точно так же, только постарался придать взгляду еще более преданное выражение: когда Наперсточек наконец обернется, она сразу поймет, что ей нужен именно он и никто другой. Время шло, а безмолвное состязание лишь обострялось.

Левая нога у Амбы еще болела, вся от бедра и до кончиков пальцев, мокасина на ней тоже не хватало – ну, по крайней мере песок оказался теплым.

Наперсточек тем временем совещалась с Мастером Квеллом, жутковатым бойцом с полосами на физиономии и волосатым гигантом по имени Маппо. Амба решил, что к столь важным персонам ему лучше бы не лезть – само собой, если исключить из списка Наперсточка. От таких стоит держаться подальше, иначе жди беды. Вскипающие мозги, лопающиеся грудные клетки – он этого собственными глазами нагляделся еще мальцом (пусть и не настолько мальцом, как Юла), когда их семейство решило-таки объявить войну малазанцам, что раз за разом вырастали на болотах точно мухоморы. Заправлял всем Буна Валун, которого потом сожрала жаба, но факт остается фактом – его ближайшие родичи, иными словами, те, кто посчитал себя таковыми, отправились сражаться и были перебиты. Вскипающие мозги. Лопающиеся грудные клетки. Изжаренные внутренности. Само собой, в подобных случаях главное – вовремя увернуться. Маршалы и подмаршалы отличались сообразительностью, а сообразительность означает быстроту реакции – когда в их направлении летели магические волны, стрелы и дротики, они умели своевременно убраться с дороги. А все остальные, кто тоже хотел бы считаться сообразительным, но сообразительностью не отличался, да и реакцией тоже – ну, у них и уворачиваться не получалось.

В конце концов Юла с глубоким вздохом признал свое поражение и перевел взгляд на Амбу.

– Поверить не могу, что я тебя вытащил.

– И я не могу. Я б тебя не стал.

– Вот потому-то и я не могу поверить. Зато теперь она увидела, какой я отважный, какой щедрый и самоотверженный. Теперь она видит, что я лучше, потому что знает, что ты-то этого бы не сделал.

– Может, и сделал бы, и, может, она это знает. А еще, Юла, один из этих вонючих дохляков чуть было не влез внутрь фургона, и влез бы, если б не я – а уж это она точно видела.

– Ты ему случайно помешал!

– С чего ты взял?

– С того, что ты, Амба, в него собственной мордой врезался!

Амба в очередной раз потрогал свой нос и скривился, но потом ухмыльнулся.

– И все равно она видела того, кого видела, – и это был не ты!

– Она мои руки тоже видела – когда я их вниз протянул, чтобы тебя вытащить. Видела!

– Не видела! Я их специально прикрыл – своей рубахой, вот!

– Врешь ты все!

– Это ты врешь!

– Ты!

– Нет, ты!

– Да говори ты, Амба, что хочешь, вообще что угодно. Все равно это я те6я спас.

– И мокасин мой при этом прихватил.

– Он случайно снялся.

– Случайно, да? Ну и где он тогда сейчас?

– Вниз упал.

– Ничего он не упал. Я, Юла, твою сумку проверил. Ничего ты меня не спасал, ты просто мокасин у меня хотел украсть, потому что давно на него заглядывался. А теперь верни его мне!

– Нету такого закона, чтобы по чужим сумкам лазить!

– Это только на болотах нету. Тут тебе что, болото?

– Неважно. Ты закон нарушил. И потом, там в сумке был мой запасной мокасин.

– У тебя ровно один запасной мокасин?

– Вот именно.

– Ну и как в нем оказалась моя любовная переписка?

– Какая еще переписка?

– Которой мы с ней все это время обмениваемся. Которую я в мокасине хранил. Вот какая переписка, Юла!

– То есть ты не один раз закон нарушил, а множество раз. Поскольку прятал свои записки – которые ты сам себе пишешь, никто больше их не читает, – прятал их в моем запасном мокасине!

– Ты туда все равно не заглядывал!

– Если б знал, то заглянул бы!

– Но ведь не заглядывал же! И потом, нет у тебя никакого запасного мокасина – я его у тебя спер.

– Вот поэтому я его и спер у тебя обратно!

– Ты не можешь спереть обратно вещь, про которую не знаешь, что она сперта. Ты его просто спер! Нету такого закона, чтобы воровать.

– Это только на болотах нету!

– Твоя сумка – то еще болото!

– Ха-ха-ха!

Амба довольно ухмыльнулся собственной шутке – и тоже расхохотался.

Фейнт выдернула затычку и, отпив добрый глоток, передала кожаную флягу Сладкой Маете.

– Ты только послушай этих идиотов, – сказала она.

– Делать мне больше нечего, – отозвалась Сладкая Маета. Потом ее передернуло. – Знаешь, это ведь со мной первый раз, чтобы мне вот так вот в штаны лезли.

– У некоторых перед смертью встает – и что им тогда делать?

Та фыркнула.

– Издеваешься? У них там по-настоящему ничего и не было, уж не знаю, палки они туда подвязали, что ли? – Отпила вина, оглянулась, вздохнула. – Красиво тут.