Умирая в себе. Книга черепов - Роберт Силверберг Страница 3

Дэвиду было тогда семь с половиной лет, он доставлял очень много хлопот своему учителю, и его решили послать для обследования к школьному психиатру – доктору Гиттнеру. Школа, расположенная на тихой зеленой улице в парковой зоне Бруклина, была дорогая, частная с ориентацией социалистически-прогрессивной и некоторой склонностью к марксизму, фрейдизму и джон-дьюизму ^[3], и психиатр, специалист по отклонениям у детей среднего класса, за особую плату по средам вдумывался в суть обыкновенных детских проблем. На этот раз подошла очередь Дэвида. Родители, разумеется согласились, их очень заботило поведение ребенка. Все говорили, что мальчик у них необыкновенный, развит не по годам, читает как двенадцатилетний, взрослые только-только не пугались его смышлености. Но в классе он грубил, не слушался, никого не уважал. Школьные знания, безнадежно элементарные, были для него отчаянно скучны. Дружил он только с неудачниками и обращался с ними жестоко. Большинство детей ненавидели Дэвида, учителя боялись его непредсказуемости. Однажды он перевернул огнетушитель в коридоре, чтобы посмотреть, будет ли тот разбрызгивать пену. Разумеется, огнетушитель сработал. Он часто приносил в класс полосатых змеек и на уроке пускал их ползать по полу, передразнивал всех учеников и даже учителей, весьма, надо сказать, похоже.

– Доктор Гиттнер хочет поговорить с тобой, – сказала ему однажды мать.

Дэвид заупрямился, придравшись к фамилии психиатра.

– Гитлер? Гитлер? Я не хочу разговаривать с Гитлером!

Дело было в конце 1942 года. Каламбур напрашивался сам собой.

– Гитлер хочет познакомиться со мной? Не хочу! Не буду! Я боюсь Гитлера.

– Не Гитлер, Дэвид. Гиттнер, Гиттнер, через букву «н», – уговаривала мать.

В конце концов Дэвид отправился в приемную психиатра, и, когда тот добродушно улыбнулся, здороваясь, мальчик выбросил вперед руку и гаркнул: «Хайль!»

Доктор Гиттнер терпеливо усмехнулся. Вероятно, эту шутку он слышал тысячи раз.

– Ты ошибся, – сказал он. – Я – Гиттнер, через букву «н».

Он был крупным мужчиной с длинным лошадиным лицом, высоким покатым лбом, мясистыми губами. За очками без оправы сверкали водянисто-голубые глаза. Кожа у него была мягкая, розовая. Он все время улыбался и старался выглядеть дружелюбным, этаким старшим братом, но Дэвид чувствовал, что это братское дружелюбие искусственное, сплошное притворство. Нечто подобное он ощущал у многих взрослых; они старательно улыбались, но про себя думали: «Экий скверный ребенок, гаденыш вонючий!» Даже его отец и мать иногда думали такое. Он не понимал, почему в лицо взрослые говорят одно, а про себя думают совсем другое, не понимал, но привык и принимал как должное.

– Сейчас мы с тобой поиграем, – сказал доктор Гиттнер. Он извлек из кармана пластиковый шарик на металлической цепочке, показал его Дэвиду, затем нажал на цепочку, и шарик распался на восемь или девять кусочков разного цвета. – Теперь следи внимательно за тем, как я буду их собирать. – Его толстые пальцы умело составили шарик, после чего он рассыпал его снова и протянул через стол Дэвиду. – Твоя очередь. Сумеешь?

Дэвид запомнил, что доктор начал с белого кусочка, похожего на букву «Е», потом взял синий вроде буквы «D», но забыл, что с ним делать. С минуту он сидел озадаченный, пока доктор сам не помог ему мысленной подсказкой. Он же не знал, что Дэвид может заглядывать в чужие мысли. Раза два мальчик ошибся, воткнул детальку не туда, но всякий раз выуживал правильный ответ из головы доктора.

«И почему он считает, что испытывает меня, – думал при этом Дэвид, – если каждый раз дает подсказку? Что он хочет доказать?»

Собрав шарик, мальчик вернул его доктору.

– Хочешь, я подарю его тебе? – спросил Гиттнер.

– Мне он не нужен, – отказался Дэвид. Но потом все-таки сунул шарик в карман.

Затем пошли картинки с животными, птицами, деревьями и домами. Дэвид должен был разложить их так, чтобы получилась связная история. Он разбросал картинки наудачу по столу и сочинил такой рассказ: «Утка пошла в лес, встретила волка, превратилась в лягушку, чтобы спастись, перепрыгнула через волка и попала прямо в пасть к слону, но увернулась от его клыков и нырнула в озеро. А когда вылезла, увидела прекрасную принцессу. Принцесса сказала: «Я дам тебе пряник». Но лягушка умела читать мысли и догадалась, что на самом деле это не принцесса, а злая ведьма, которая…»

В следующей игре были куски бумаги с большими чернильными пятнами. «На что это похоже?» – спросил доктор. Дэвид сказал: «Это слон, а это его хвост, а тут все скомкано, тут клык, а этим он делает пипи». И здесь он заметил, что, когда речь пошла о клыках и пи-пи, доктору Гиттнеру стало интересно. Так что он постарался угодить, находя подобные вещи в каждом пятне. Ему самому казалось, что игра эта глупая, но, видимо, для доктора она была очень важна, поскольку тот записывал все, что говорил мальчик. А пока психиатр записывал, Дэвид рылся у него в голове и выбирал слова, которыми мать называла по-взрослому некоторые части тела: «пенис», «вульва», «ректум». Очевидно, доктору Гиттнеру очень нравились подобного рода выражения, и Дэвид решил использовать их: «Вот пенис орла, а тут ректум овцы. А на следующем пятне мужчина и женщина голые, и он старается вставить свой пенис в ее вульву, но пенис велик, не подходит». Дэвид видел, что ручка доктора так и летает по бумаге, усмехнулся про себя и в очередной картинке тоже усматривал сплошные пенисы.

Затем они играли в слова. Доктор называл какое-либо слово и предлагал Дэвиду сказать первое, что придет ему в голову. Мальчик же решил облегчить себе задачу, называя то, что приходит в голову доктору. Тот, видимо, не замечал, откуда выуживаются ассоциации. Игра шла примерно так:

– Отец.

– Пенис.

– Мать.

– Кровать.

– Ребенок.

– Мертвый.

– Вода.

– Живот.

– Туннель.

– Лопата.

– Гроб.

– Мать.

Разве это были неправильные слова? И кто выиграл в этой игре? И почему доктор так расстроился?

Под конец они прекратили играть и стали просто беседовать.

– Ты очень умный мальчик, – сказал доктор. – Я не стесняюсь похвалить тебя вслух, ты и сам это знаешь. Ну, а кем же ты хочешь стать, когда вырастешь?

– Никем.

– Никем?

– Я хочу только играть, читать книжки и купаться.

– Но как ты будешь зарабатывать себе на жизнь?

– Возьму у людей, когда нужно будет.

– А как возьмешь? Открой мне свой секрет. И вообще, тебе хорошо в школе?