Внутренняя война. Том 2 - Стивен Ридер Дональдсон Страница 3

– Конечно, можешь.

В это мгновение шпион презирал себя. Он вел себя как магистр Марроу, архивариус Последнего Книгохранилища, он использовал невинного человека, не объяснившись с ним и не получив его согласия – уже после объяснения.

Но он быстро уверил себя в том, что искренне желает узнать бесстрастное суждение Пильона. И не может представить, что этот поход как-то навредит его другу. В этом отношении действия Элгарта были совершенно не похожи на действия магистра Марроу. Ведь судя по всему, орден Великого бога Риля был безопасным местом. Фактически, его наличие в Беллегере зависело от этого «судя по всему». Его пристанище было, вероятно, даже безопаснее, чем улицы Длани.

Чувствовала ли магистр Фасиль теургию в здании ордена? Свалила ли Элгарта нехарактерная для него сонливость? Да. Но он и на миг не предположил, что этот неожиданный сон был вызван магией. Это было невозможно. Все остальные посетители храма не спали. Ни один магистр в Беллегере или Амике не мог оказать влияние только на одного человека из толпы.

Пока он и Пильон шли, к Элгарту вернулась его невозмутимость, восстановилось равновесие между двумя противостоящими друг другу сторонами его характера.

* * *

Когда они достигли храма ордена Великого бога Риля, Элгарт постучал в дверь, но ответа не последовало. Хотя лампа над притолокой была зажжена, на его вежливый стук дверь отозвалась глухим эхом пустой комнаты. Сама она, наспех сбитая из досок, как и остальная часть здания, задребезжала в раме: знак того, как решил Элгарт, что она не заперта. Возможно, она никогда не была заперта. Что могли защищать или скрывать жрецы, служившие великому богу?

Поманив бровями магистра Пильона – Элгарт надеялся этим обещанием чего-то интересного успокоить друга, – он растворил дверь и вошел с улицы, освещенной послеполуденным солнцем, во мрак святилища.

В зале действительно было пусто, но не совсем темно. Когда заклинатель затворил за собой дверь, Элгарт еще мог разглядеть ряды скамей для молящихся и высокий помост в конце зала. На стенах у двери горели несколько ламп. В их тусклом свете были видны размытые очертания кафедры слева на помосте. С большим трудом глава шпионов различил и очертания высокого креста и статуи справа за ним.

Почему-то шепотом Пильон спросил:

– Это храм? Почему он открыт и освещен, если не используется?

Элгарт приложил палец к губам: напоминание. Тоже шепотом он ответил:

– Я подозреваю, что орден хочет, чтобы мы знали, что можем войти в любое время. Его жрецам нечего бояться.

Магистр открыл рот, чтобы задать еще вопрос, но вдруг погрустнел, пожал плечами и промолчал.

Одобрительно кивнув, Элгарт снова похлопал своего друга по плечу. Вместе они двинулись между скамьями к возвышению.

Элгарт уже собирался позвать жреца или слугу. Но когда он и Пильон приблизились к помосту, из тьмы за кафедрой воплотилась фигура в мантии.

Жрец. Собственно говоря, он выглядел совершенно так же, как тот человек, который читал писание и разговаривал с посетителями, когда Элгарт был здесь в прошлый раз. Черная ряса его была перевязана черной веревкой, на ногах были черные сандалии, лицо окаймляла черная борода, брови прочертили черные полосы на лбу. Стоило ему заговорить, как Элгарт понял, что он тот же самый человек и есть.

– Добро пожаловать в храм Великого бога Риля. – Тот же звучный голос, глубокий и дородный. – Все нуждающиеся приветствуются здесь. – Голос властный, печальный, добрый. – Всем, кто страдает, всем, кто задается вопросами, всем, кто просто любопытен, – мы говорим добро пожаловать.

Вы необычные посетители, магистр и рабочий. Такие люди, как правило, избегают друг друга. Но великий бог не видит внешних различий. Он видит вас изнури. Как его орден может служить вам?

Кривая улыбка исказила лицо Элгарта.

– Благодарю, – ответил он, стараясь говорить кротко. – Мы пришли с определенной целью, как вы уже догадались. Ваша вежливость заслуживает ответной вежливости. Как я могу обращаться к вам?

В тусклом свете задней части зала казалось, что у жреца нет глаз или что они скрыты под черными бровями. Если он улыбался или усмехался, то его борода не позволяла этого разглядеть.

– Можете называть меня отцом, сын мой.

– Благодарю, – повторил Элгарт, – отец. Мой собеседник решил просто послушать. Я буду говорить за него. – Надеясь поймать жреца врасплох, он сразу же спросил. – Я имею честь говорить с архижрецом Махом?

Жрец никак не отреагировал на этот вопрос.

– Нет, сын мой. Я отец Скурн.

В ответ Элгарт изобразил смущение.

– Простите мое предположение. Мы слышали ваше чтение отрывка из писания и ваши объяснения, и у нас появились вопросы. Нам сказали, что архижрец сможет ответить на них. Можем ли мы поговорить с ним?

– Не сейчас, сын мой, – ответил жрец. – Его сейчас нет в Отверстой Длани. Есть много областей в Беллегере, жители которых не слышали вести о великом боге Риле. Он отправился освятить новый храм, – жрец неопределенным взмахом руки обвел пространство, – в другом месте. Он вернется где-то недели через две.

Но могу ли я быть вам полезен?..

С надеждой, что Пильон не забудет своего обещания держать рот на замке, Элгарт изобразил легкое воодушевление.

– Конечно, отец. – Он без труда скрыл свое разочарование. В конце концов его интерес к архижрецу был не более чем подозрением. Оно основывалось только на просьбе принца Лоума к королю Бифальту. Более конкретная задача шпиона заключалась в том, чтобы разузнать, что напугало магистра Фасиль.

– Если вас не оскорбляют невежественные расспросы людей, ничего не знающих о богах, мы будем рады вашему духовному руководству.

Отец Скурн с достоинством кивнул.

– Тогда, сыновья мои, подождите немного.

Словно превратившись в туман, жрец растворился во тьме за кафедрой. Однако почти сразу же часть стены за помостом сместилась, открыв дверь. Свет лампы из внутреннего коридора вырисовывал темный силуэт жреца.

– Следуйте за мной, сыновья мои.

Элгарт двинулся вперед, потянув за собой магистра Пильона и вновь призвав его к молчанию.

Проследовав за жрецом дюжину шагов по коридору, они подошли к маленькой комнате без дверей, которая, должно быть, принадлежала писцу или секретарю. Комната была хорошо освещена лампами, в ней стоял обычный стол для письма, но на нем не было видно бумаг, свитков, книг и даже письменных принадлежностей. Одна табуретка стояла с той стороны стола. Несколько других – ближе ко входу.

Отец Скурн вошел в комнату первым и сразу уселся на табурет за столом. Затем он жестом пригласил Элгарта и магистра Пильона подойти и занять свободные места.

Теперь Элгарт мог разглядеть глаза жреца. Глубоко посаженные, в окружении морщин, словно в гнездах, они будто говорили, что этот человек видел много горя.