Дракон Нерождённый - Илья Крымов Страница 29

День 17 месяца окетеба (X) года 1650 Этой Эпохи, небеса над Седым морем.

Больше к людям он не совался, летел на восток, держась береговой линии; ночевал тоже на берегу, стараясь находить защищённые от взглядов места. Суровые тренировки сделали Обадайю неприхотливым и хватким, он умел выживать.

Остались позади земли Ривена, Марахога, заканчивалась береговая линия Архаддира, и вот уже по правую руку простирались земли великого княжества Соломея. Теперь он летел над водами государства, принадлежавшего к Папской Области. Бояться волшебников больше не стоило, пришла пора бояться монахов ордена Петра. А ещё, как говорили, чудовищ, лютующих повсюду и катормарского мора.

Обадайя держал путь в столицу княжества, великий город Алиостр. Некогда он служил сердцем Гроганской империи, которая в рассвете мощи властвовала над всем миром. Те времена прошли безвозвратно, однако, Алиостр всё ещё являлся самым большим, богатым и неприступным портом западного мира.

Погода стала быстро портиться, это очень хорошо замечаешь, находясь высоко над землёй. Не успел Оби опомниться, не успел опуститься, как его окружили духи штормового ветра. Они схватили юношу, закружили, забросали из стороны в сторону, меняя землю и небеса местами. Но волшебник не выпал из седла, только крепче сжал бока торгаста коленями, прижался к облачной гриве и закрыл глаза.

Когда сверкала молния, он слеп сквозь сомкнутые веки, а когда тучи раскалывал гром, всё его тело прошивала боль, – так нещадно трясло. Наконец, в ушах лопнули барабанные перепонки, гром притих. Охваченный ветром, мокрый от дождя, ослепший, Оби метался посреди шторма, надеясь только на то, что земля ещё далеко.

Вспышки стали реже, он открыл глаза и увидел, что торгаст летит прямиком в море. Отстав от шеи, Оби напряг все мышцы, натянул поводья и заставил скакуна уйти из вертикали в горизонталь. Тут же вокруг выросли волны. Вихри создавали из морской воды исполинов в бурунных шапках, ревущих и рокочущих не тише самого грома. Чудо спасало Обадайю от гибели, он бросал скакуна то вправо, то влево, пытался взлететь выше, но ветер не позволял, будто с умыслом толкая обратно. Мир был серым, тусклым, кружащая в воздухе влага слепила, но вот, впереди проявился силуэт. Нечто огромное и чёрное, выделяющееся на фоне грохочущей мглы.

«Суша», – взмолился Оби, – «Господи, пусть это будет суша!»

И в тот час Господь-Кузнец, должно быть, услышал его. Из туманной пелены яснее проступили черты огромных скал и берег у их подножья. Обадайя направил торгаста вниз, а когда копыта ступили на мокрые камни, едва не упал от усталости. Он пробудил Второе Дыхание и только тогда поднялся. Надо было торопиться, – эти чары не давали свежих сил, только подстёгивали резервы организма; если переусердствовать с ними, то в один момент просто упадёшь мёртвый.

Он нашёл в скалах трещину, грот, достаточно далеко от воды. Десяток светящихся мотыльков осветили стены, внутри было пусто, если не считать песка и гнилых водорослей. Первым делом Обадайя применил Исцеление, отчего буйство стихии стало намного лучше слышно. Он даже вздрогнул от неожиданности. Затем осмотрелся, достал из сумки книгу заклинаний и с первого раза смог просушить одежду. Теперь холода можно было не бояться, – плащ хранил всё необходимое тепло.

Юный волшебник сел на землю, достал из сумки сухарей, пиалу варёного риса с изюмом и баклагу воды, промыл уши от крови. Прозвучала молитва, трапеза была короткой, но сытной. Привалившись к стене, он погрузился в состояние полудрёмы, а потом незаметно уснул.

* * *

За грохотом бури Оби не услышал осторожных шагов, а когда сон прервался, открыл глаза и увидел у противоположной стены Улву. Она была мокрой и дрожала.

– О Боже, проясни очи мои, изгони мороки…

– Мочой глаза промой, доходимец паршивый, – простучала зубами дева.

– Улва! – Оби вскочил. – Господи…

– Хватит призывать своего беззубого божка! Огонь разведи!

Вместо этого он, однако, попытался высушить её одежду, но не получилось, – заклинание подвело четыре раза подряд. Тогда юноша кое-как вытянул из одежды влагу и поспешил наружу, в бурю. Он бегал вдоль линии прибоя, окатываемый ледяной водой, собирал плавник, а вернувшись, и его высушил; со второго раза создал пламя и вот, занялся костёр.

– Что ты здесь делаешь?! Как ты сюда попала?!

Улва стала снимать одежду: шерстяной плащ, куртка на волчьем меху, шерстяные штаны и укороченные сапоги; несмотря на старания Оби, всё это осталось сыроватым и холодило кожу. Спохватившись, он тоже стал раздеваться. Вскоре они грелись спиной к спине, обсыхала одежда, разложенная на камнях, два торгаста стояли поодаль.

– Улва, как ты…

– Хватит повторять, доходимец. Я летела за тобой.

– Но как?!

Она зарычала.

– На уж поверь, было нелегко! Преследовать в небе, – совсем не то же, что преследовать на земле. Лететь за тобой, искать убежище там, где ищешь ты, и всё это, чтобы ты не заметил.

– Но зачем?

– А зачем ты летишь так далеко?!

– Улва…

– Столица Ривена в другой стороне и гораздо ближе. Я знаю, у меня был учитель из этих земель, пре-пода-вал гео-графи-ю. Ты ослушался этого седого козла и сбежал! Никому ничего не сказал! Что это значит? Что ты задумал?

– Улва, послушай, ты не должна быть здесь!

– Значит, нас таких уже двое, – зло, но рассудительно ответила орийка. – А ну рассказывай!

Воительница ждала ответов, но он молчал и это злило. Вот она почувствовала его прерывистую дрожь, обернулась и увидела, что голова Обадайи опущена, а широкие плечи трясутся. Коснувшись его лица, Улва вскочила.

– Лучше бы это была дождевая вода, а не слёзы!

Он пытался сдерживаться, но плакал, плечи вздрагивали всё заметнее. Улва не знала, что делать. На Оре мужчины тоже, бывало, плакали, и воительницы хирда говорили, что в таком случае глупого мужика приводит в чувство хорошая оплеуха. Обадайя был непробиваемый, когда держал щит, лупи его хоть топором, хоть мечом, но сейчас… казалось, оплеуха убьёт этого слезливого слабака. Девушка опустилась на колени, попыталась приладиться так, иначе, она не умела этого всего, не умела быть… мягкой. Потому что на Оре мягкость – значит слабость, а слабые умирают рано.

Объятье вышло неловким, но это оказалось тем, в чём нуждался юноша. Потом он рассказал ей всё, поведал о той ночи, когда что-то овладело учителем и Оби чуть не погиб; как с небес явился ангел, оградивший от опасности. Как юноша получил миссию.