Лачуга должника и другие сказки для умных - Вадим Шефнер Страница 28

– С экскурсией? – спросил я.

– Нет, вдвоём. Массовые экскурсии туда не допускаются, это заповедник группы «А». Я собиралась лететь туда на десять дней с подругой, но та почему-то раздумала. Путёвка пропадает.

– А что мы там будем делать целых десять дней? – поинтересовался я.

– Бездельничать, – ответила Надя. – Вам это полезно, у вас усталый вид.

– Согласен, – сказал я. – А где мы там будем жить?

– В домике-контейнере. Нас в нём и сбросят в тайгу. Ведь дорог там нет.

На следующее утро мы отправились на специальный аэродром. Дежурный нам объяснил, что Заповедник № 7 – один из самых больших в мире. Так как это заповедник группы «А», то в нём не только нельзя возводить какие-либо сооружения, но даже радио пользоваться нельзя. Затем Дежурный дал нам мазь от комаров и два пистолета.

– Но зачем пистолеты? – удивился я. – Мы не совершили никаких проступков, а вы хотите послать нас на охоту!

– Не беспокойтесь, – ответил Дежурный, – убить из этого нельзя. Но если на вас нападёт медведь, вы выстрелите в него, и он уснёт на сорок семь минут. За это время вы успеете далеко уйти.

Вскоре нас подвели к домику-контейнеру, и мы с Надей вошли в него. Домик состоял из двух комнат-отсеков, разделённых переборкой, и из тамбура. В каждом отсеке был выдвижной диван, кресло и шкафчик с одеждой. В тамбуре имелся стол-ящик с тарелками, кастрюлями и прочей утварью.

В крышу домика было вмонтировано металлическое кольцо. Вскоре подлетел вертоплан, из его брюха выдвинулась алюминиевая лапа, ухватилась за кольцо – и мы полетели. Тихоходный вертоплан летел невысоко. Домик-контейнер слегка покачивало, но это, пожалуй, было даже приятно. Я глядел в окно, и всё мне казалось розовым – и небо, и земля. Я догадался, что это зависит от стекла, и спросил у Нади, почему здесь вставлено розовое стекло.

– Оно из леденцовой массы, – объяснила мне Надя. И далее она поведала мне, что такие домики-контейнеры предполагается транспортировать на Венеру. Там их будут сбрасывать на парашютах в венерианские джунгли. В этих джунглях Исследователи часто теряют ориентировку, и в домиках-контейнерах они смогут найти себе временный кров, отдых и пищу.

– Но при чём же здесь леденцовые стёкла? – спросил я.

– Но ведь это съедобный домик, – сказала Надя. – Если у нашедшего приют в этом домике выйдут все запасы еды, то он сможет питаться самим домиком. Весь домик-контейнер состоит из сильно спрессованных пищевых концентратов. А снаружи он обтянут тончайшей влагонепроницаемой плёнкой.

Я вынул из кармана техническое описание, данное нам Дежурным, и прочёл, что стены сделаны из хлебного концентрата, потолок – из прессованного шоколада, кресло – из яичного порошка, и даже одеяла были съедобными: стоило отрезать квадратный дециметр и бросить его в кипяток – и получался стакан клюквенного киселя.

– Конечно, голод не тётка, как в старину говорилось, а нужда научит калачи есть, – но нам, надеюсь, не придётся питаться своим жилищем? – пошутил я, обращаясь к Наде, и она улыбнулась в ответ.

Наконец вертоплан снизился, бережно опустил наш домик на лесную полянку возле ручья – и улетел. Я открыл дверь, мы вышли, и нас обступила высокая, по пояс, трава.

Весь день мы бродили по тайге, а когда свечерело, разожгли костёр на берегу ручья и поужинали консервами. Потом мы пошли в свои отсеки, и я мгновенно уснул. Проснулся я оттого, что Надя постучала в окно.

– Вставайте, лентяй лентяевич, завтрак готов!

После завтрака мы опять пошли ходить по тайге. Когда мы вернулись к своему пряничному домику, из которого ушли, не закрыв дверей, то обнаружили, что в нём кто-то побывал: ножка у одного из кресел была обгрызена, угол стола-ящика в тамбуре тоже кто-то прогрыз. А карамельные стёкла в некоторых местах были проклёваны. Это маленькое происшествие не отразилось на нашем отличном настроении, а скорее развеселило нас.

Вечером, за ужином, я высказал Наде мысль, что зря, пожалуй, мы не взяли с собой никаких книг.

– А что бы вы хотели прочесть? – спросила Надя.

– В Ленинграде я начал читать новый роман Меридини, перевод с итальянского, – сказал я. И далее я пояснил Наде, что роман этот интересен для меня тем, что переводчик его обратился ко мне за консультацией. В романе, вернее в одной из его глав, автор употребляет слова, бытовавшие в старину среди уголовного мира, – и переводчик не мог их перевести на русский язык. Узнав, что я работаю над СОСУДом, он обратился ко мне за помощью, и я любезно дал ему возможность ознакомиться с тем разделом СОСУДа, где собран уголовный фольклор. Но я ещё не успел прочесть эту главу.

– Вы, очевидно, имеете в виду роман, который называется «Второй пришелец»? – спросила Надя. – До какого места вы дошли? Я недавно прочла эту вещь.

– Я дочитал до того места, где Сантиано пересекает Тихий океан и прибывает в Ламст… Только не рассказывайте мне, Надя, чем всё кончилось, а то читать потом будет неинтересно.

– Но я же могу прочесть вам весь роман дословно, по памяти, – сказала Надя. – Вы остановились на четвёртой главе.

– Я знаю, Надя, что память у вас феноменальная, но неужели до такой степени? – изумился я.

Вместо ответа Надя уселась поудобнее у костра и начала:

«…Поговорим для начала о множественности миров, – рассуждал Сантиано сам с собой, сидя на веранде. – Множественность миров предполагает и существование миров, подобных нашей Земле. Будучи сама безграничной, Вселенная не ограничивает их количества. Следовательно, есть миры, тождественные нашей Земле. В силу своей множественности, какие-то из них являются её копиями. Впрочем, вряд ли копиями абсолютными. Так, на Земле-2 в этот момент на веранде сидит такой же Сантиано, как я, но на голове у него, скажем, не 998. 761 волос, а только 997. 760. А на Земле-347 мой двойник абсолютен, но у какой-то девочки из Мелитополя на щеке – капелька варенья, в то время как у девочки из Мелитополя на нашей Земле варенья на щеке нет. А на Земле-6798654267 – всё как у нас, но одной лягушкой больше.

Мы, кажется, продираемся к истине, – сказал себе Сантиано. – Но продолжим наш монолог. Помимо близкотождественных есть и миры, схожие с нашим, но более отдалённо. Одни из них обогнали нас в своём развитии, другие отставали от нас. На первых, вероятно, преодолён Закон Недоступности, и пришельцы могут явиться к нам. Но это – добрые гости. Из миров второго типа пришельцы явиться не могут в силу технической отсталости. Следовательно, эти двое не явились с планеты, подобной нашей. Они из другой системы миров, и их человеческий облик – только маска. А добрый гость маски не наденет.

Сантиано склонился над столом и стал читать старинный „Спутник следователя“. Эта профессия давно исчезла на Земле, и нашему герою приходилось учиться заново. Он долго читал, повторяя незнакомые древние слова. Иногда он прерывал чтение и бросался к полке со словарями. Наконец он сказал УЛИССу ^[23], стоящему возле стола: