Тираны. Книга 2. Императрица - Вадим Чекунов Страница 28

— Сокровище мое, — нежно сказала мать, внимательно глядя на погруженную в неприятные воспоминания дочь. — Да, ты права — может показаться, мы потеряли все, что имели. Но ведь это не так!

Орхидея вопросительно посмотрела на нее.

Тун Цзя улыбнулась, отчего глаза ее сузились, а на лице, словно мелкие царапины, проступили многочисленные морщины.

— Я ведь не зря тебя называю своим сокровищем, доченька! Взгляни, до какой жизни мы докатились. Видишь, что стало с моими руками от стирки — какие они распухшие, некрасивые… Нет на них ни колец, ни браслетов. А ногти — полюбуйся! Скоро выпадут…

Орхидея всхлипнула и прижалась щекой к материнской руке на своем плече, а другую накрыла своей ладонью.

— Пройдет еще несколько лет, я совсем состарюсь и больше не смогу зарабатывать стиркой, — продолжала Тун Цзя. — От холодной воды и щелока суставы быстро изнашиваются и слабеют. Скоро мои руки будут похожи на лапы мертвой птицы, я и палочки вряд ли удержу… На братьев твоих надежды у меня нет — они все в отца, такие же непутевые. И сестра твоя тоже ничем особым не поможет. Разве что станет прачкой, когда у меня выйдут все силы…

— Но ведь Лотос моложе меня! — воскликнула Орхидея. — Во дворце ценят совсем юных девушек, и ей вполне может повезти!

— Лотос — хорошая и милая, но у нее нет твоего ума и красоты, — вздохнула Тун Цзя. — Да, если ее отдать вместо тебя — и она вполне может пройти отбор. Ее поселят в одном из дворцов, обеспечат хорошей одеждой, станут вкусно кормить. Однако какова вероятность, что именно ей император окажет внимание и милость? Ведь там собраны лучшие из лучших, самые изнеженные и утонченные красавицы со всех уголков! А Лотос обычная девушка, у нее нет твоих талантов! Ни рисовать, ни петь она не умеет и к книгам всегда была равнодушна.

— Зато хоть у кого-то из нашей семьи наступит достойная жизнь! — упрямо тряхнула косами Орхидея. — Ей там будет лучше, чем здесь!

— Ты так думаешь? — Тун Цзя с сожалением покачала головой. — Она попросту умрет там от скуки. Или дотянет до глубокой старости, никому не нужная. А вот ты — совсем другое дело. С твоими характером и способностями ты непременно привлечешь к себе внимание его величества, и жизнь твоя не пройдет зря. Девочка моя! Если сумеешь добиться успеха во дворце — а я верю в тебя, вспомни мой сон, — тебе будет подвластно столько всего, что голова пойдет кругом!

Орхидея развернулась к матери и положила ей руки на плечи. Мать крепко прижала к себе дочь. Голос ее дрожал.

— Только об одном тебя прошу, — сказала она. — Помни, что тут, в неприметном Оловянном переулке, живем мы и только на тебя у нас вся надежда. Лишь ты сможешь помочь нам.

Внимая словам матери, Орхидея изо всех сил сдерживала плач.

— Знай, мама, — если когда-либо мне удастся завладеть таким богатством, что из всего золота можно будет соорудить большую гору, то на ее вершину я усажу тебя.

Тут слезы переполнили глаза девушки, и она вновь разрыдалась. Заплакала и мать. Обнявшись, они долго сидели на кровати. В этот раз Орхидея не опасалась, что кто-нибудь может услышать их.

…Императорские слуги, все это время терпеливо стоявшие посреди двора, встрепенулись и прислушались к донесшемуся из дома плачу. Младший вопросительно взглянул на старшего. Тот, помедлив, едва заметно улыбнулся и кивнул.

Годы службы во дворце научили его хорошо разбираться в слезах — их, как и крови, за стенами Запретного города проливалось немало.

— Младший брат, — обратился он к напарнику, еще раз пробежав оценивающим взглядом по бедному убранству дворика. — Отметь в записях, чтобы урожденной Ехэнаре на время прохождения отбора предоставили из дворцовых хранилищ подобающую одежду и украшения.