Если бы Гитлер взял Москву - Вячеслав Шпаковский Страница 28

Непосредственно расчет «Доры» составлял около 500 человек, но с батальоном охраны, транспортным батальоном, двумя составами для подвоза боеприпасов, энергопоездом, полевым хлебозаводом и комендатурой численность личного состава на одну установку возрастала до 1420 человек. Командовал расчетом такого орудия полковник. В Крыму ей к тому же придали группу военной полиции, химподразделение для постановки дымовых завес и усиленный зенитный дивизион — уязвимость от авиации была одной из главных проблем железнодорожной артиллерии. От фирмы «Крупп» вместе с установкой направили группу инженеров. Позицию оборудовали к июню 1942 года в 20 км от Севастополя. Перемещали собранную «Дору» два дизельных локомотива мощностью по 1050 л.с. каждый.

Две САУ «Карл» также доставили по железной дороге, но дальше до места они доползли уже самостоятельно, так как имели гусеничный привод и могли передвигаться самостоятельно со скоростью до 12 км/ч. Тогда же, в феврале 1942 года, на вооружение вермахта поступила и 75-мм пушка «Рак-40», оказавшаяся единственным достаточно массовым германским противотанковым орудием (88-мм зенитное орудие, конечно, не в счет), способным пробивать броню советских Т-34 и KB, поскольку 37-мм противотанковые пушки были против них совершенно бессильны, а 50-мм — действенны только на самых близких дистанциях!

Впрочем, несмотря на отмечавшееся немцами высокое качество советского оружия, потери его в начальный период войны были настолько велики, что восполнить их теперь было не так-то легко. К тому же многие заводы, производящие вооружение, в это время перебазировались на Восток и в самом начале 1942 года еще не выпускали военной продукции.

В данном случае советское политическое руководство еще в 30-е годы продемонстрировало редкое предвидение, заложив на просторах Сибири и Дальнего Востока достаточно мощный промышленный потенциал.

Теперь сюда же переезжали предприятия из Ленинграда и Москвы, Киева и Минска, так что в то время, когда немецкие танки пылили по дорогам Советского Союза, двигаясь на Восток, туда же, за Урал, через степи шли и железнодорожные составы, перевозившие целые заводы по производству танков, дизелей, самолетов и боеприпасов. Это массовое отступление, похожее на бегство, было, однако, хорошо организовано и даже имело приоритетное право на занятие железнодорожных путей перед эшелонами с грузом для фронта, так как считалось, что в данном случае экономическое противостояние важнее, чем военное!

Однако на то, чтобы наладить производство за Уралом, требовалось время, а вот его-то как раз и не хватало. Передышку давала зима, однако Сталин отлично понимал, что зимы не длятся вечно даже в России. Между тем огромные авиационные заводы, перевезенные на восток из Воронежа в ноябре—декабре, не могли восстановить прежний объем производства до мая, и точно так же обстояло дело с эвакуированным Московским авиационным заводом. В целом лишь 35 % авиазаводов, расположенных в восточной части СССР, могли давать свою продукцию фронту в первые пять месяцев 1942 года. Поэтому год обещал быть для ВВС РККА очень трудным, вне зависимости от того, какие перспективы открыл бы для них 1943 год.

Невозможно было также эвакуировать угольные шахты и сельскохозяйственные угодья, поэтому ситуация с углем, и в особенности с продовольствием, оставалась весьма напряженной, хотя потеря посевных площадей в значительной степени компенсировалась и потерей живущих на них едоков, которых эти самые площади обычно кормили. Ситуация с нефтью, напротив, была потенциально критической. Возможную потерю кавказских месторождений, дававших 86 % советской нефти, можно было компенсировать только разработкой новых месторождений на Волге и Урале. С большинством минералов ситуация была примерно та же: старые шахты приходилось либо повторно открывать, либо расширять, а новые вводить в эксплуатацию. В некоторых особо критических случаях нехватки промышленных алмазов, легирующих металлов, алюминия, высокооктанового бензина, необходимого авиации, приходилось прибегать к поставкам из-за рубежа.

И эти поставки между тем уже приходили! За первым конвоем союзников, пришедшим в Мурманск уже в сентябре 1941 года, с интервалом в пятнадцать дней последовали и другие. В середине октября послы Криппс и Хопкинс встретились со Сталиным в Горьком и получили от него список первоочередных заказов на ближайшие месяцы, после чего на британские и американские суда было погружено все необходимое, начиная от глыб тростникового сахара и до алюминия в слитках. В СССР отправлялись армейские ботинки на толстой каучуковой подошве, телеграфный кабель, полевые радиостанции, танки «Матильда», «Валентайн» и «Стюарт», разобранные на части истребители «Харрикейн» и бомбардировщики «Бостон» А-20, зенитные орудия и пистолеты-пулеметы «Томпсон». С последними, кстати, вышли непредвиденные сложности. Вначале в этом как-то не разобрались, и уже после их поставки в СССР выяснилось, что 45-й калибр этих тяжелых, оснащенных 50-и 100-патронными дисками пистолетов-пулеметов отличается от калибра советских ППД и ППШ, стрелявших 7,62-мм патронами. К тому же для вооружения армейских частей их было все равно недостаточно, да еще с ними возникали и серьезные проблемы с боеприпасами. Но все равно это было оружие, и выход был найден в передаче их на вооружение танковых экипажей, а также охранникам в лагеря, где им не слишком-то уж часто приходилось пускать его в ход и где один только их внушительный вид повергал зэков в трепет. А часть этих пистолетов-пулеметов была использована для создания подвесных установок для фронтовых бомбардировщиков Пе-2, у которых они монтировались в бомболюках вместо бомб. Каждая такая установка состояла из 60 «Томпсонов» с общим боекомплектом в 6000 патронов, которые могли все одновременно стрелять вниз-вперед под углом 45°. Самолет при этом летел на бреющем полете, а стрелял из этой необычной подвески сам пилот, прицеливавшийся по нанесенной на лобовое стекло красной линии и следивший за креном по авиагоризонту.

Огневая мощь столь необычным образом вооруженных самолетов оказалась исключительна велика. Причем было отмечено, что лучше всего они действуют по немецким транспортным колоннам, идущим на фронт по снежным дорогам, однако из-за отсутствия на Пе-2 надежного бронирования и повышенного расхода боеприпасов самолетов, подвергшихся оснащению данной системой, выпустили сравнительно немного.

К сожалению, доставка грузов по северному маршруту могла происходить только во время полярной зимы. Летом, по мнению британских военных моряков, действия Люфтваффе и Кригсмарине, размещенных в Норвегии, должны были сделать его непроходимым. Вот почему следовало развивать и два других, не менее важных маршрута. Один из них шел через Иран по железной дороге Басра—Мианех, а оттуда по железной дороге на Кавказ. Другой путь лежал через Тихий океан, где американские суда под красным флагом с серпом и молотом шли во Владивосток буквально под самым носом у японского флота. Все это было неплохо, однако ни один из этих путей союзников полностью не устраивал. Немецкое наступление на Кавказ, изменение политики Японии, руки которой были связаны советско-японским договором о нейтралитете от 13 апреля 1941 года, подписанным на пять лет, — все это могло перекрыть их в любой момент.

С другой стороны, немцы могли ведь и не дойти до Баку, а японский флот мог быть слишком занят, чтобы препятствовать американским транспортным перевозкам в СССР. Вот почему поставки Советскому Союзу продолжались, а его союзникам оставалось лишь уповать на бога, чтобы он не позволил России выйти из войны. Однако и этой опасности к январю 1941 года уже не существовало. Слишком много замерзших и растерзанных трупов болталось на виселицах в российских деревнях, слишком много похоронок было получено в семьях народов России, чтобы оставить все это без соответствующего возмездия, и Сталин это умонастроение народа хорошо понимал. С таким врагом никакой мир был просто невозможен. Цена войны была ниже цены поражения!