Сделка кобры - Тимоти Зан Страница 28

Перед глазами у неё снова возникли красные круги. Больно закусив нижнюю губу, девушка усилием воли отогнала их прочь.

Подумав о картах, Джин тотчас вспомнила и о чем-то другом. О чем-то весьма важном. Хорошенько сосредоточившись, она попыталась отогнать заторможенное сознание, чтобы припомнить, что же это такое. Ее рюкзаки – точно, они самые. Ее рюкзаки с полученными на Авентине картами, запасом продовольствия и квазаманской одеждой.

Квазаманской одеждой…

Превозмогая усталость, Джин настроила слуховые сенсоры. Ничего примечательного – только стрекот насекомых и щебетанье птиц. Сойдя с дороги, Джин подошла к стене деревьев и сбросила рюкзаки на землю за кустом, который наполовину был усеян листьями, наполовину – шипами. Отыскав среди трех рюкзаков свой, Джин кое-как сумела открыть замки и вытащила наружу комплект квазаманской одежды.

Переодевание стало для неё мучительным испытанием. Царапины на руках и лице сочились сукровицей, ушибы отдавали пульсирующей болью, а каждое движение, казалось, сопровождалось своими собственными болезненными ощущениями. Однако вместе с ними наступило и прояснение сознания, и когда Джин наконец управилась со сменой платья, у неё хватило ума выбросить в заросли порванный авентинский костюм и, насколько это было возможно, затолкать вес три рюкзака подальше под колючий куст.

Минуту спустя она уже брела по дороге, направляясь на север, смутно представляя себе конечную цель путешествия.

Приближения машины Джин не услышала. Голоса, обращавшиеся к ней, казалось, звучали откуда-то издалека, эхом отдаваясь в дрожащем тумане, застилавшем глаза и закупорившем уши.

– Эй, что с тобой?

Заставив себя застыть на месте, Джин попыталась обернуться, однако сделала лишь четверть оборота, когда чьи-то руки внезапно ухватили её,за плечи.

– Отец небесный, Мастер Сэммон! Вы только взгляните на её лицо!

– Тащи её в машину, – перебил второй, более спокойный голос, – Энде, помоги ему.

И теряя сознание, Джин почувствовала, как её подхватили чьи-то руки, и понесли к смутно различимому красному автофургону.

Дважды пискнул воздушный сенсор на правом запястье, и Дауло Сэммон поднес его к лицу, одновременно протирая стекла защитных очков, чтобы лучше разглядеть. Цифры на крошечном табло только подтверждали то, о чем его легкие и звуковой сигнал и без того уже предупредили: воздух в этой части шахты становился непригодным для дыхания. Посмотрев на другое запястье, Дауло сверился с часами. Официально рабочим до окончания смены оставалось ещё пятнадцать минут. А что, если он распорядится минуты на три включить воздушные фильтры? Нет, не стоит – лишняя морока.

– Бригадир! – позвал он в соединенный с наушниками микрофон, – Говорит Дауло Сэммон. Объявляю конец смены. Вы можете начинать подъем людей на поверхность.

– Да, Мастер Сэммон, – раздался в наушниках ответ, прерываемый шипением помех, вызванных интерференции рудных жил.

Дауло напряг слух, однако если бригадир и был приятно удивлен такому неожиданному попустительству, то голосом себя никак не выдал.

– Всем рабочим – начинайте двигаться к центральному стволу шахты.

Дауло переключил наушники на общую частоту и обернулся, бросив луч света на перекрестный крепеж, до половины покрывавший шероховатые стены тоннеля. По расчетам его деда, эта шахта должна была иссякнуть ещё десятки лет назад, и, соответственно тот не слишком заботился о мерах безопасности. Не удивительно, что отцу Дауло понадобилось около десяти лет, чтобы обновить обветшавшие крепления.

«Может, и впрямь руда иссякает, прежде чем шахта обретет должный вид?» – размышлял про себя Дауло, проводя лучом фонарика по искрящимся выступам скальной породы. Какая-то крохотная часть его сознания надеялась, что так оно и будет. Мысль о том, что он, Дауло несет ответственность за жизнь всех этих людей, которые денно, и нощно трудились в этой преисподней, всегда вызывала у него неприятные чувства. Дауло был свидетелем тому, как его дед пренебрегал этой ответственностью, он свидетель тому, что её тяжкое бремя сделало с его отцом. И вот теперь ему предстоит взвалить этот груз на собственные плечи.

Однако, если запасы руды в шахте истощились, то иссякнут богатство и престиж семьи Сэммон. Без шахты, единственной мало-мальски значимой отраслью промышленности останутся лесозаготовки, однако нечего даже надеяться, что их семью допустят к этому куску пирога.

А что касается риска, связанного с горными разработками, то ведь и за стенами Милики шахтерам приходится рисковать собой – едва ли не на каждом шагу их будут подстерегать крисджо и прочая смертоносная квазаманская живность. Губы Дауло скривились в горькой усмешке – это на ум ему пришла старая квазаманская пословица: ни Квазаме нет безопасных мест, так что приходится выбирать между двух зол.

Через несколько минут он достиг центрального ствола и обнаружил, что к трем лифтам там уже выстроилась очередь. Пройдя мимо ждущих, Дауло шагнул в кабину, которая в этот момент принимала смену шахтеров, и знаком приказал, чтобы те, кто уже вошел, покинул её. Рабочие повиновались, и проходя мимо него, почтительно поклонились. Шагнув в кабину, Дауло закрыл створки дверей и нажал кнопку «Подъем».

Подъем на поверхность показался ему бесконечным, хотя не столь долгим, каким обычно воспринимался спуск. Кабина дрогнула, и Дауло снял наушники, очки и респиратор и осторожно помассировал переносицу. Теперь ему нужен горячий душ, а затем плотный ужин. Нет, ужин будет позже – после душа отец, по всей вероятности, потребует его к себе, чтобы Дауло отчитался о своем визите в шахту. Ничего страшного. У него будет время, чтобы проанализировать увиденное и сделать первоначальные выводы, пока, стоя под горячими струями, он будет смывать с тела грязь после посещения шахты.

Внезапно в кабину упал яркий луч света, и Дауло замигал от неожиданности. Лифт достиг поверхности. Дауло переложил снаряжение из руки в руку и незаметно вытер навернувшиеся слезы. Тем временем операторы открыли ворота и отступили в сторону, застыв в глубоком поклоне. Дауло шагнул наружу, кивнув управляющему шахты, который также поспешил засвидетельствовать свое почтение.

– Я надеюсь, Мастер Сэммон, – произнес управляющий, – что ваша инспекция не обнаружила каких-либо недостатков и упущении?

– Ваша работа на моего отца представляется мне удовлетворительной, – ответил Дауло, стараясь, чтобы его голос и лицо сохраняли при этом нейтральное выражение. На самом деле все внизу показалось ему выше всяческих похвал, однако в его намерения не входило немедленно говорить об этом. Помимо того, что существовала опасность дать управляющему ненужный повод для зазнайства, отец постоянно предупреждал его избегать скоропалительных суждении.

– Я доложу отцу обо всем увиденном.

Управляющий снова согнулся в поклоне. Пройдя мимо него, Дауло вышел из-под купола лифта и направился мимо складов и обрабатывающего цеха к подъездной дороге, где в машине его уже поджидал Вэлар.