Гипершторм - Сергей Челяев Страница 28

Сеть из МТМ, мономолекулярных трансметаллов, — весомый аргумент в любом споре.

В том числе — в споре с самим собой.

А когда ты оказываешься под ней, едва покинув тамбур гиперперехода, МТМ-сеть изрядно давит на психику. Впрочем, на плечи, спину, ягодицы и голову она давит тоже! И хорошо, если они защищены бронепластинами, шлемом и прочным комбинезоном сталкера, вышедшего на тропу войны…

Хуже всех пришлось Мизгирю. Принципиальный противник брони, крестоносец испытывал острую и мучительную боль от сверхпрочных струн, впившихся в его гибкое, тренированное тело. Но он не закричал от боли, не стал жаловаться.

Мизгирь лишь стиснул челюсти и до крови закусил губу, когда их поволокли куда-то по каменистой земле. Так рыболовецкий траулер влечет в закрома очередной улов жирноспинной селедки.

Штурман отчаянно пытался сохранить самообладание.

Потому что потерять его означало немедля приняться палить во все стороны из армгана, надеясь наудачу подстрелить неведомых нападающих. Но куда большими были шансы попасть в кого-то из спутников, а Штурману совсем не хотелось омрачать радость удавшегося прорыва в Тройку смертью боевого товарища.

Так что, задавив в себе желание задействовать армган, Штурман решил, что надо бы для начала понять, куда именно их выбросил спятивший портал.

Сосредоточившись на этом вопросе, он вскоре получил ответ.

Характерный состав грунта, обильно усеянного доисторическими кремнями, говорил сам за себя.

Они очутились на Казантипе.

Но если для них Казантип стал неожиданностью, то они сами для Казантипа неожиданностью не стали. Скорее наоборот — их, похоже, поджидали!

И это было очень странно.

Общеизвестно, что портал не может переместить тебя в конкретную точку широты и долготы, даже при самой тонкой настройке сканера. После гиперперехода ты оказываешься в двухкилометровой зоне вероятностного выхода, где нет ни одной живой души, а механических существ тем паче.

Сомнительное это удовольствие — почувствовать, что ты неожиданно влетел в какой-нибудь старый грузовик, колючие кусты автонов или в другого сталкера.

В таких случаях лучшая судьба для тебя — стать частью механоида, его биосущностью и весь остаток своих дней быть заключенным в железном теле тупой, бесконечно агрессивной машины, а то и вовсе статичного агрегата вроде ржавого мотора, древнего трансформатора или выброшенного на свалку, давно вышедшего из строя нефтяного насоса, качалки-«журавля»… Был человек — стал «журавль». Это ли не трындец?

Один из ликов этого самого трындеца Штурман со товарищи увидели перед собой очень скоро, когда очнулись в огромном помещении без окон и с единственной дверью. Зато — огромной. В сущности, это была не дверь, а ворота.

Что же до помещения… Штурман назвал его для краткости «ангаром». Хотя и понимал, что на самом деле, вероятнее всего, помещение когда-то было подземным овощехранилищем.

Разумеется, ни у кого из группы оружия не оказалось. Пропали и ручные армганы, и уникальная энергетическая «плеть».

А это означало, что, во-первых, в какой-то момент их вырубили.

Как? Заставили МТМ-сети излучить электромагнитные импульсы, вошедшие в резонанс с несущими частотами человеческого мозга. Штурман слышал о таких фокусах, но никогда раньше не становился их жертвой.

И, во-вторых, что всех их еще в бессознательном состоянии обыскивали чьи-то умелые руки (манипуляторы? щупальца?). Которым Штурман искренне желал отсохнуть, и притом отсохнуть побыстрее (манипуляторам — насмерть заржаветь, щупальцам — оторваться).

«Все-таки манипуляторы», — пришел к выводу Штурман, обнаружив, что над ним и его спутниками угрожающе нависает ковш внушительного механоида, смонтированного на восьмиколесной раме.

Монстр здорово смахивал на экскаватор. Но, помимо лапы с ковшом, он был вооружен еще и тремя могучими бурами с алмазными наконечниками.

Также у экскаватора имелась едва ли не дюжина манипуляторов, неплохо воспроизводящих если не человеческую руку, то уж точно обезьянью лапу.

Кабина механоида одноглазо и тускло светила лобовым стеклом.

Без сомнения, именно этот монстр поймал Штурмана и его людей на самом выходе из тамбура. Скорее всего, он таился в засаде, поджидал выходящих из портала простачков.

«И если это так, значит, на когда-то мирном, по-провинциальному понятном Казантипе наступили не лучшие времена», — вздохнул Штурман.

В дополнение к экскаватору дверь ангара блокировал второй механоид — гусеничный бульдозер с широченным заржавленным отвалом и прицепом, на котором покоился здоровенный жестяной бак неясного назначения.

Юл потер бок, вытер нос и поморщился.

Он, кажется, начал кое-что припоминать — мозги прочищались от электромагнитного шока. И, хотя его сознание в те минуты бездействовало, имплантаты фиксировали информацию, поступающую из внешнего мира. А теперь, когда мозг вновь обрел возможность эту информацию воспринимать, потихоньку отдали ему накопленные данные.

Именно в этот бак группу Штурмана вытряхнули из железных сетей.

Именно в нем их везли по тряской, ухабистой дороге.

И именно этот бак оказался для Юла первым и очень ценным источником информации о происходящем. Дело в том, что внутри бака… ощутимо пахло человеческими нечистотами, словно его прежде всем Казантипом использовали как общественный нужник.

Это внушало надежду, что поблизости могут быть другие люди, ведь механоидам никакие нужники не нужны.

И, увы, помимо нечистот, в баке остро пахло… свежей кровью!

«Итак, что мы имеем? Судя по всему, Большой Генератор был перед самым уничтожением все-таки выведен на полную мощность. А значит, гипершторм состоялся… Проклятый гипершторм перевесил все вывески… Нас занесло в Казантип… Здесь нас захватили механоиды… Но все же покуда мы живы… А значит, нужно срочно решать, что делать дальше! Положение — хуже некуда. Оказаться безоружными в манипуляторах сбрендивших исчадий техноса…»