Вектор: Жизнь и смерть - Никита Чирков Страница 28

Как же она рада, что этот Портер сейчас молчит, совершенно не мешая ей осматривать новоиспеченное убежище, якобы должное защитить ее от внешних угроз, хотя, как и полагает, угрозы внутренние никогда не были менее опасными. Света не выпускает оружие из рук, внимательно изучая каждый угол, время от времени поглядывая на хозяина этого места, знание имени которого не дало ей буквально ничего. По левую руку изолированная смотровая, откуда она подметила открытый вид космического простора, по правую же – глухая стена с двумя дверьми, а в конце, напротив входа, где сейчас крайне уверенно стоит Портер, находится еще одна дверь.

– Кто этот Харви?

Портер обернулся, полностью показав охватывающую обе створки надпись: «Лишь Харви был реален, лишь он знал тебя на Векторе».

– Это был последний человек, с которым я общался на станции. Он давно умер.

Света лишь кивнула, видя в Портере некую задумчивость, явно вызванную этим именем и надписью. И только она собиралась поспрашивать, так сказать, устроить допрос, возможно, с пристрастием, как решила пока не спешить, боясь еще больше наломать дров.

Рядом с дальней дверью в левом углу стоит стол для еды, а в правом лежит матрас, недалеко от двери в туалет. Вторая дверь, та, что ближе к выходу отсюда, заварена крепким швом прямо на стыке. Света ударила по ней ногой, проверяя заодно и сенсорную панель, уже давно не рабочую, судя по отсутствию какой-либо реакции.

– Что за этой дверью? – крайне требовательным тоном спросила она, все еще находясь в состоянии действия, ни на секунду не ощущая себя в безопасности. Портер же все это время молчал, внимательно следя за ней из-под сведенных бровей, явно идя навстречу ее интересу и позволяя освоиться. Взглянув на него, она повысила градус серьезности:

– Я жду!

– Там были мои запасы, – таким тоном отвечают на неприятный вопрос, желая дать понять, насколько раздражает этот интерес. Но в то же время он старается соблюдать некое приличие, как бы подыгрывая ей. – Пока меня не было, одно из существ умудрилось забраться и недолго думая утолить свой голод. Я не мог его выгнать или убить, оно было сильнее меня, и я запер дверь. А чтобы монстр не выбрался, заварил. Где-то месяц уже оттуда ни звука, но открывать желания нет. Мало ли, он в спячке или выводок сделал, только и ожидающий свободы.

Света не могла не подметить, что он явно что-то недоговаривал, но в то же самое время ей не трудно напомнить самой себе, насколько доверие в подобной, невероятно сложной ситуации, в которой она оказалась, является роскошью, которая без существенных подтверждений и аргументов может влегкую послужить крайне плохим для нее исходом. С другой же стороны, указанная дверь и вправду была неприступна, а этого сейчас было достаточно, чтобы чуть расслабиться, ведь угрозы оттуда можно не ждать.

– Поэтому я и стал потреблять живность, ведь больше не нашел человеческой еды, – пристально следя за Светой, не сразу добавил Портер, уже спокойнее и увереннее.

Ее не особо убедили его попытки срезать углы и разбавить обстановку, но и не верить в его слова она не видела смысла. Ведь, вспомнив коконы, еще в душевой она быстро сопоставила следы их извлечения с человеком, находившимся не сильно оттуда далеко, чьи потребности вполне примитивны. Да и как раз рядом со входом, справа в углу, она заметила разделочный стол, где лежит острый инструмент, и несколько контейнеров для хранения на полу. Также там подключена небольшая печка для запекания, судя по всему.

– Да, сырое я не ем, – проследив за ее взглядом, Портер объяснил увиденное.

Света еще раз все обошла, вновь оглядев каждый сантиметр, и, стоя уже посередине, вглядываясь в открывающийся отсюда вид космического простора, постаралась перевести дыхание и усвоить факт смены данных.

Понимая, что это несколько неправильно, она все же улавливает тонкую гордость за выживание и понимание того, что и одна она справится с заданием, ведь более не надо бояться за напарника. Включив внутреннюю связь, она сделала вызов по ней – но в ответ не было даже сигнала, словно его передатчик попросту не работает. Выругавшись про себя, она выкинула из головы слепую надежду на его спасение. Она выжила, он – нет, такое бывает, и не похвалить себя за это она никак не могла. Особенно приятной пилюлей для нее было то, что нет близких и родных, кому придется с горечью сообщить о смерти Альберта, выслушав после чего множество как вопросов, так и обвинений в трагедии. Подобные мысли она все же смогла отсечь, приструнив свое самолюбие, гордость и упрямость, которые не раз ставили ей палки в колеса на гражданке, не говоря уже о работе. Но невозможно было отрицать, насколько желание гордиться собственным выживанием на самом деле прикрывает чувство вины за то, что она не спасла Альберта.