На той стороне - Кирилл Шарапов Страница 28

И тут люди не выдержали. Те, кто был на ногах, в панике рванули прочь от поднимающегося «медведя», тот хоть и медленно, но все равно приходил в себя. Воронцов тоже почувствовал волну ужаса, сердце снова застучало, как неисправный мотор, мурашки бежали по спине. Но, если сейчас он побежит, все, конец, искаженный зверь оправится от удара, и тогда все будет зря, он догонит людишек и растерзает их. Найдя в себе силы, Константин, оставив в кабине бесполезный карабин, полез наружу, сжимая правой рукой светящийся в плотном тумане револьвер. Он отшвырнул с дороги молодого паренька, который с обезумевшим взглядом ломился прочь, и побежал к твари. Десять метров он преодолел за считанные мгновения. Именно в этот момент «медведь» встал на задние лапы и взревел. Ужас — вот что было в этом реве. Воронцов замер, хотелось броситься на землю и закрыть голову руками, но он каким-то чудом удержался на ногах. Сцепив зубы, лже-боярин заставил себя смотреть на тварь. Тьма еще не успела укутать его полностью, новых подробностей не обнаружилось, но и того, что он уже видел, было достаточно. Жуткое существо. С трудом подняв пистолет не слушающейся рукой, Константин разрядил оставшиеся четыре патрона прямо в грудь проклятой твари.

Новый рев опрокинул Воронцова, концентрированный удар ужаса, направленный прямо на него, сбил с ног и отправил в забытье. Последнее, что он увидел, это укутанную тьмой человеческую фигуру на краю леса. Та стояла, сжимая в руках узловатый посох, и наблюдала за бойней, но стоило «медведю» сдохнуть, развернулась и скрылась среди деревьев. В этот момент Константин отрубился.

— Ваш благородие! Ваш благородие! — услышал он, словно через вату, а потом на лоб упала первая капля.

С трудом открыв глаза, Константин увидел склонившегося над собой Врана.

— Ваш благородие, — радостно воскликнул он, — очнулись, наконец-то. Кин, ходь сюды, боярин в себя пришел.

Воронцов огляделся, его принесли к грузовику и посадили, прислонив спиной к колесу. Первое, на что упал взгляд, это поленница, большая поленница, на которую люди кидали хворост. Ее устроили неподалеку от леса. Сначала Константин не понял, зачем, но потом увидел тела, лежащие рядом с ней. Похоже, в Росской империи было принято сжигать покойников, как это делали древние славяне, а не закапывать их в землю, и вот сейчас Кин руководил приготовлениями к сожжению. На крик Врана он обернулся и, кивнув, направился к ним.

Константин, пусть и с трудом, поднялся на ноги, те предательски задрожали и готовы были подогнуться, но лже-боярин гордо выпрямился, опершись на крыло грузовика. Он окинул взглядом поле брани, вся земля и трава в центре поляны залиты кровью, дождь не слишком сильный, сомнительно, что он справится с уборкой.

— Ваше сиятельство, — поклонившись, произнес Кин. — Вы спасли всех нас, я только хотел поблагодарить.

— Не стоит, Кин, — по-простецки ответил Воронцов, которому надоело корчить из себя важную благородную шишку, и сейчас момент, сбросить эту личину, был самым подходящим, — я сделал то, что должно. Вы помогли мне, когда отогнали проклятых в столице, я сделал для вас тоже самое.

— И все равно, Ваше сиятельство, мы вам обязаны. Барон Тротт обязательно услышит о ваших подвигах. Ведь то, что его караван уцелел, только ваша заслуга.

— Сколько народу погибло?

— Восемь человек, — мрачно ответил Кин, — и еще троих порвали очень сильно, ими сейчас Аиша занимается, она ведунья, слабенькая, но делает, что может. Одну машину потеряли с товаром. Ее искореженная тварь, которая наверняка раньше медведем была, протаранила. Еще одну пулями побило, придется на сцепке тащить. А вообще, если бы не вы, все бы тут остались. Люди побежали…

— Оставь, — прервал Кина Воронцов. — Ты мне лучше вот что ответь, прежде, чем вырубиться, я увидел у леса фигуру, закутанную во тьму, человеческую фигуру. Мне не показалась?

Лицо приказчика стало белым.

— Не показалось, Ваше сиятельство, вы видели проклятого ведуна, это он натравил на нас тварей.

Константин кивнул, как будто понимая, в чем дело.

— Я, надеялся, что показалось. Ушел, и хорошо. Кин, а у тебя выпить есть?

— У нас в дороге сухой закон, но клюквенной наливочки специально для вас найду.

Он направился к своему грузовику, где остался последний пулемет, второго нигде видно не было. Неужели «волчара» смог повредить скорострельную железку?

Вернулся Кин со стеклянной фляжкой и стопкой, грамм на сто, которую, наполнив до краев, передал Воронцову.

Константин залпом опрокинул, оценивая вкус. В принципе, ничего, и клюковка чувствуется, правда, крепковато, оборотов пятьдесят, не меньше.

— Благодарю, — возвращаю рюмку Кину, произнес Воронцов. — Хороша наливка, — похвалил он, по-простецки занюхивая рукавом. — Ладно, Кин, ты иди, я немного посижу, в себя приду. Кстати, револьвер, где мой?

— В машине, на сиденье лежит, — тут же доложил Вран, которого никто не прогонял, и водитель так и стоял рядом. — И амулет, что мы из вашей руки забрали, рядом, большая редкость. Ваш благородие, вот сразу видно знатного человека. Только у бояр да у аристократов можно встретить активный амулет из старых времен, у народа попроще все больше новодел, что под Терью делают, и то дорого стоит.

— Вран, кончай трепаться, — осадил болтливого шоферюгу приказчик. — Иди, тела носить, сейчас похороним, и в путь.

Вран состроил за спиной старшего приказчика мученическую физиономию и отправился к поленнице.

— Простите, Ваше сиятельство, — произнес Кин, — вынужден отклонятся, дела не ждут. Плохая поездка получилась, — тяжело вздохнул он, — четыре машины уже потеряли и вместе с сегодняшними двенадцать человек. Барон будет очень недоволен.

— Иди, конечно, — вежливо произнес Константин, достав серебряный портсигар и вытащив оттуда сигариллу, жутко хотелось курить, воспоминания о ментальном ударе, опрокинувшем его, не отпускали. Константин посмотрел на свои руки, пальцы мелко подрагивали.

Приказчик резко кивнул и, закинув фляжку в свою машину, побежал распоряжаться огненным погребением.

Константин остался один, присев на ступеньку, и посмотрел на медвежью тушу, которая так и валялась на остове грузовика. Тот больше не источал тьму, а значит, где-то в траве должен лежать маленький шарик, полный тьмы. Если, конечно, его не побрал Кин или кто-то из его людей. Но сейчас его больше всего интересовало совсем другое, что он учудил с этим медальоном? Он привстал и взялся за кругляш в виде незнакомого языческого символа, внимательно осмотрел его камень, все такой же желтый, и слегка мутноватый. Но такой же вроде, как и был. Сам кругляш тоже без изменений. Вот что странно — цепочка, которую он порвал, срывая амулет с шеи во время боя, была совершенно целая. Зачарованная что ли? Надев подвеску-амулет обратно, он почувствовал крошечный ток силы, словно, оказавшись рядом с сердцем, произошла синхронизация. Теперь было бы неплохо заняться оружием. Взяв с сидения револьвер, он достал из ранца набор для смазки и принялся вычищать нагар из ствола. Вычистив оружие, на свет появилась начатая пачка патронов. Зарядив револьвер, Воронцов сунул его в кобуру. Посмотрел на гильзы. Те едва заметно светились. Странно, неужели у местных при наличии ведунов не догадались заряжать боеприпасы, вся защита, которую он наблюдал, был посох с черным камнем, который рассыпался в начале боя. Убрав гильзы в карман, Константин взялся за карабин. М-да, и ведь никого не спросишь, почему у них нет таких заряженных энергией или чем-то еще пуль. Стоит обмолвиться о подобном, и тут же возникнут подозрения, а это Воронцову нужно меньше всего. Даже слабенькая ведунья Аиша заподозрила, что с ним что-то не так, а опытный ведун всю тему сразу просечет.