Изгнанник - Александр Гедеон Страница 28

— Всё тихо, — тихо сказала она Лёхе. — Никто не видел, как я прошла.

Как говорил некто умный, чьего имени Стриж не помнил, «кто в двадцать лет не революционер — у того нет сердца, кто в сорок лет не консерватор — у того нет ума». Похоже, проблемы отцов и детей в этом мире такие же, как и на Земле.

Пустотники удивлённо переглянулись и Миа переспросила:

Настала очередь Мии тяжело вздыхать.

Сложно сказать, что Стриж ожидал услышать в ответ на свой вопрос, но точно не это. Слишком идеалистично для хладнокровного циничного убийцы.

— Хочешь сказать, что ты просто прошёлся до самых границ Пурпурных Змей, сообщил рубежникам, что желаешь пообщаться с графом, сказал Гарму, что на самом деле ты — потомок Древних, а затем предложил ему свои услуги? — не скрывая издёвки в голосе спросил у пленника Лёха.

Пленник усмехнулся и кивнул.

Горькая усмешка на лице эльфа не выглядела наигранной.

— Не старайся, поднебесный, мы всё равно тебя не понимаем.

— И что будем делать? — посмотрела ему в глаза Миа.

Слова звучали настолько соблазнительно, что мешали сосредоточиться на разговоре с Кьелем. Реальный шанс не просто на резервацию для пустотников, а на более справедливое мироустройство.

— Как только прибудет доверенный дознаватель его высочества, он вытащит из тебя всё, что ты только знаешь, — недобро предрекла она. — Добрый совет — расскажи обо всём сам. И начни с того, что стало с нашим другом, которого отправили в замок Змеев. Его артефакт в один миг переместился куда-то в дикие земли. И не нужно лгать, что Гарм устроил это сам, без тебя. Иначе... — она мрачно усмехнулась, — ...к беседе тебя подготовит Арес. Он вас, поднебесников, люто ненавидит.

— Я говорил, что способен оживлять спящие артефакты древних, — губы эльфа тронула вызывающая улыбка. — Среди них достаточно таких, что позволят сдержать тварей.

Лёха толчком отправил его обратно на нары и положил ладонь на рукоять кинжала, ясно давая понять, чем чреваты для пленника резкие телодвижения.

Стриж с Мией не вмешивались, позволяя пленнику выговориться. Кто бы ни был этот ушастый — особой любви к поднебесникам он не испытывал. Бедолага, оказавшийся на дне пищевой цепочке без доступа к амброзии? Вряд ли — магией он владел. Тогда почему кто-то достаточно лояльный, чтобы получать дефицитные яблоки, ненавидит сложившуюся систему? Точнее, как мог кто-то, не приемлющий такое устройство общества в Поднебесном, подняться так высоко?

— Не совсем так, — признался Кьель. — Это было сложное и изнурительное путешествие. У границ Змей меня поймали клановые бойцы.

Стриж же размышлял о том, как тесен мир. Выходит, Кьель и есть тот изгнанный из Поднебесного сын Старшего, о котором он слышал во время своего путешествия по землям за пределами империи. Но как он снюхался с Гармом?..

— Я ничем не лучше вас, — кипя от сдерживаемой злобы сказал пленник. — Просто мне повезло родиться сыном одного из Старших, а вашими родителями стали те, кого продали людям. Мы никогда не отдавали Паукам детей, по крайней мере я такого не видел. Но, судя по всему, они не особенно спешили с превращением наших собратьев в пустышек.

Нет, бредово. Это могло сработать, если бы в распоряжении Кьеля были рабочие колесницы или доспехи. А так он бы зависел от Гарма целиком и полностью: захоти того граф — уморит голодом всю общину.

— Есть одна задумка, — сообщил Лёха. — Но требуется утрясти её с Дараном. Если коротко, то мне кажется, что Кьель куда больше расскажет союзникам и добровольно, чем врагам и под пытками.

Они узнали немало, а пленнику нужно было дать время и поразмыслить о собственных невесёлых перспективах.

Вернув себе свой нормальный местный облик, Лёха переоделся и вернулся в камеру.

Смеяться Лёхе не хотелось. Он разглядывал эльфа, размышляя о превратностях судьбы. Слова Кьеля звучали до боли знакомо и Лёха, как никто, мог его понять. А заодно заметить кое-какие нестыковки.

— Старшие? Это они продают таких, как мы, императору, чтобы мы верно служили ему и искупали вину всего проклятого рода?

Казалось, Кьель готов взорваться. Похоже Стриж верно понял мотивы эльфа и их с Мией представление угодило в больное место остроухого.

— Отец и тут поставил собственные желания выше интересов города...

— Ничего, дадим ему шанс предать и успокоить нашу совесть.

— Я никогда не продавал никого из своих сородичей! — выпалил он так яростно, что Лёха ни на миг не усомнился в искренности сказанного. — Я пытался убедить Старших прекратить этот позорный торг!

Стриж хмыкнул, оценив искренность. Всегда сложно признаваться в своих просчётах и ошибках.

Кьель нервно сглотнул, но промолчал, явно обдумывая перспективы. Стриж же указал взглядом на дверь и Миа направилась вслед за ним к выходу.

— И как ты это себе представляешь? — спросил тот, стараясь сохранять надменное выражение лица. — Вы — проклятые, которых ненавидит весь мир. Что могли бы изменить Змеи или Кречеты?

— И ты сдержал слово? — недоверчиво спросил Лёха, делая вид, что понятия не имеет о порталах в зеркалах. — Вы нашли что-то в древних руинах?

«Кого-то он мне напоминает, — расхохоталась Белочка, усевшаяся рядом с Кьелем. — Кого-то, кто убивает людей ради лучшей участи для своих соплеменников».

— Но если вы того пожелаете, я могу просить и о свободе для вас в обмен на это знание, — щедро и, как показалось Лёхе, искренне сказал он.

Он шумно выдохнул и добавил уже тише:

Ему стоило огромного труда не оборачиваться на глазах у пленника. Чуть склонив голову, он бросил короткий взгляд на Белочку. На этот раз она приняла облик Мии, напоминавшей валькирию в своём крылатом доспехе. В её руке пылал огненный меч, на губах играла улыбка.